Присоединенный документ: Бюллетень судебной практики по гражданским делам за 2 квартал 2015 года

Утвержден постановлением президиума

Свердловского областного суда

от  26 августа  2015 года

Бюллетень содержит материалы судебной практики Верховного Суда Российской Федерации, Свердловского областного суда.

Судебная коллегия по гражданским делам

Свердловского областного суда

Отдел кодификации, систематизации законодательства и обобщения судебной практики Свердловского областного суда

Тел.: 8 (343) 228-16-80

©Свердловский областной суд, 2015

Раздел I. Исковое производство

I. Споры, возникающие из трудовых правоотношений

1. Верховный Суд Российской Федерации признал не соответствующими требованиям закона выводы судебных инстанций о нарушении порядка проведения служебной проверки и о несоразмерности совершенному проступку примененного к сотруднику полиции дисциплинарного взыскания в виде увольнения.

А. обратился в суд с иском к органу внутренних дел о признании заключения служебной проверки и увольнения незаконными, восстановлении на службе, взыскании денежного довольствия за время вынужденного прогула. В обоснование иска А. указал, что с 1998 года он проходил службу в органах внутренних дел, 15 октября 2013 года был уволен со службы по п. 9 ч. 3 ст. 82 Федерального закона от 30 ноября 2011 года № 342-ФЗ «О службе в органах внутренних дел Российской Федерации и внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» (далее – Федеральный закон № 342-ФЗ) в связи с совершением проступка, порочащего честь сотрудника органов внутренних дел. Основанием для увольнения послужило заключение служебной проверки от 06 сентября 2013 года, согласно которому он совершил проступок, порочащий честь сотрудника органа внутренних дел. По мнению истца, служебная проверка проведена незаконно, необъективно, без учета всех обстоятельств дела, при ее проведении были допущены существенные нарушения его прав. При увольнении работодатель не учел соразмерность примененного взыскания совершенному проступку, отношение А. к исполнению служебных обязанностей, его характеристику.

Решением районного суда, оставленным без изменения апелляционным определением Свердловского областного суда, исковые требования А. удовлетворены.

Судом установлено, что с июля 2012 года капитан полиции А. проходил службу в органах внутренних дел в должности командира взвода. В период с 29 июля по 16 сентября 2013 года истец находился в очередном ежегодном оплачиваемом отпуске. Приказом от 15 октября 2013 года А. уволен из органов внутренних дел по п. 9 ч. 3 ст. 82 Федерального закона № 342-ФЗ в связи с совершением проступка, порочащего честь сотрудника органов внутренних дел. Основанием для увольнения А. послужило заключение служебной проверки от 06 сентября 2013 года, из которого следует, что 20 августа 2013 года сотрудниками органов внутренних дел задержан находившийся в отпуске капитан полиции А., который в грубой форме, выражаясь нецензурной бранью, требовал от наряда полиции в составе старшины полиции Ш. и старшины полиции П. не задерживать граждан Республики Узбекистан А. и Х. для проверки соблюдения правил въезда и режима проживания в Российской Федерации, угрожая принять меры к указанным сотрудникам полиции после выхода из отпуска. По заключению служебной проверки А., нарушив положения п. 1 ст. 7, п. 1 ст. 8, п. 4 ст. 11, п. 8 ст. 16 Кодекса профессиональной этики сотрудника органов внутренних дел Российской Федерации, совершил проступок, порочащий честь сотрудника полиции, в связи с чем подлежит увольнению.

Разрешая спор и удовлетворяя исковые требования, суд первой инстанции исходил из того, что совершенный истцом проступок порочит честь сотрудника правоохранительных органов, однако при проведении проверки в нарушение требований пп. 30.15, 35.4, 36.8, 37.2 Порядка проведения служебной проверки в органах, организациях и подразделениях Министерства внутренних дел Российской Федерации, утвержденного Приказом МВД России от 26 марта 2013 года № 161, ответчиком не установлены объективно и всесторонне обстоятельства, смягчающие или отягчающие ответственность сотрудника органов внутренних дел; А. не ознакомлен с заключением служебной проверки; мера ответственности в виде увольнения применена к нему без учета тяжести совершенного проступка, степени вины, прежнего поведения истца и его отношения к службе.

Суд апелляционной инстанции согласился с выводами суда первой инстанции и их правовым обоснованием.

Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации, признав выводы судов двух судебных инстанций основанными на неправильном толковании и применении норм материального права, отменила состоявшиеся по делу судебные постановления и направила дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции, указав следующее.

Правоотношения, связанные с поступлением на службу в органы внутренних дел, ее прохождением и прекращением, а также определением правового положения (статуса) сотрудника органов внутренних дел, регулируются Федеральным законом № 342-ФЗ, Федеральным законом от 07 февраля 2011 года № 3-ФЗ «О полиции», другими федеральными законами, нормативными правовыми актами Президента Российской Федерации, Правительства Российской Федерации, федерального органа исполнительной власти в сфере внутренних дел.

Из содержания положений ст. 13, ч. 1 ст. 49, п. 6 ч. 1 ст. 50, п. 9 ч. 3 ст. 82 Федерального закона № 342-ФЗ следует, что в случае совершения проступка, порочащего честь сотрудника органов внутренних дел, он подлежит безусловному увольнению, а контракт с ним - расторжению. Закон не предоставляет руководителю органа внутренних дел права избрания в отношении такого сотрудника иной, более мягкой, меры ответственности, чем увольнение из органов внутренних дел.

Вывод судебных инстанций о несоразмерности примененного к А. дисциплинарного взыскания в виде увольнения со службы в органах внутренних дел не соответствует приведенным выше положениям Федерального закона № 342-ФЗ. Факт совершения истцом проступка, порочащего честь сотрудника полиции, нашел свое подтверждение в ходе судебного разбирательства, порядок привлечения истца к дисциплинарной ответственности в виде увольнения со службы ответчиком был соблюден, поэтому оснований не применять к спорным отношениям приведенные выше нормативные положения, в частности п. 9 ч. 3 ст. 82 Федерального закона № 342-ФЗ, у судов первой и апелляционной инстанций не имелось.

Не основаны на законе, противоречат установленным по делу обстоятельствам и выводы суда о нарушении ответчиком порядка проведения служебной проверки.

В соответствии с подп. «в» п. 2 ч. 6 ст. 52 Федерального закона № 342-ФЗ сотрудник органов внутренних дел, в отношении которого проводится служебная проверка, имеет право ознакомиться с заключением по результатам служебной проверки, если это не противоречит требованиям неразглашения сведений, составляющих государственную и иную охраняемую законом тайну.

В силу п. 30.15 Порядка проведения служебной проверки в органах, организациях и подразделениях Министерства внутренних дел Российской Федерации, утвержденного Приказом МВД России от 26 марта 2013 года № 161, сотрудник (председатель и члены комиссии), проводящий служебную проверку, обязан ознакомить сотрудника, в отношении которого проведена служебная проверка, в случае его обращения, оформленного в письменном виде, с заключением по ее результатам.

Из материалов дела видно, что А. не воспользовался своим правом и не обращался к руководству органа внутренних дел с письменным заявлением или ходатайством об ознакомлении с результатами служебной проверки и заключением, в связи с чем вывод суда о нарушении порядка проведения служебной проверки в отношении А. нельзя признать правомерным.

Определение Верховного Суда Российской Федерации

от 09 февраля 2015 года № 45-КГ14-13

2. Обязанность доказать законность наложения на истца - сотрудника органов внутренних дел дисциплинарного взыскания и соблюдение порядка привлечения его к дисциплинарной ответственности лежит на ответчике - органе внутренних дел.

Нарушение срока ознакомления с приказом о привлечении к дисциплинарной ответственности не влечет признание этого приказа незаконным.

Х. обратилась в суд с иском к органу внутренних дел о признании незаконным приказа о привлечении к дисциплинарной ответственности. В обоснование исковых требований Х. указала, что с 2009 года она занимает в органе внутренних дел должность оперуполномоченного группы по установлению неопознанных трупов в отделении уголовного розыска. Приказом от 17 декабря 2013 года она привлечена к дисциплинарной ответственности в виде выговора. Данный приказ является незаконным, поскольку нарушений трудовой дисциплины она не допускала, с приказом и материалами служебной проверки, по результатам которой он издан, ее никто не знакомил, о наличии такого приказа она узнала только в марте 2014 года после ознакомления с послужным списком в личном деле.

Решением суда исковые требования Х. удовлетворены.

Принимая решение об удовлетворении исковых требований, суд исходил из того, что факт ненадлежащего исполнения истцом Х. возложенных на нее обязанностей нашел свое подтверждение и у ответчика имелись основания для привлечения истца к дисциплинарной ответственности, однако порядок наложения дисциплинарного взыскания был нарушен. С оспариваемым приказом Х. была ознакомлена с нарушением установленного ч. 11 ст. 51 Федерального закона № 342-ФЗ трехдневного срока. Данное нарушение суд посчитал достаточным для признания оспариваемого приказа незаконным.

Суд апелляционной инстанции признал выводы суда первой инстанции ошибочными, указав следующее.

С  момента ознакомления с приказом о наложении дисциплинарного взыскания начинается течение срока обжалования сотрудником органа внутренних дел такого приказа, поскольку в соответствии с ч. 4 ст. 72 Федерального закона № 342-ФЗ сотрудник органов внутренних дел для разрешения служебного спора может обратиться в суд в течение трех месяцев со дня, когда он узнал или должен был узнать о нарушении своего права.

Судом установлено, что оспариваемый приказ доведен до сведения Х. в начале марта 2014 года, тем самым ответчик выполнил обязанность по ознакомлению сотрудника с приказом, предусмотренную ч. 11 ст. 51 Федерального закона № 342-ФЗ. После ознакомления с приказом истец Х. реализовала свое право на его обжалование в судебном порядке.

Нарушение ответчиком срока ознакомления истца с приказом о наложении дисциплинарного взыскания не является таким нарушением, которое влечет признание приказа незаконным. Вывод суда первой инстанции о незаконности приказа со ссылкой на указанное основание ошибочен.

Также является неправильным вывод суда о ненадлежащем исполнении истцом Х. возложенных на нее обязанностей и о наличии в связи с этим оснований для привлечения ее к дисциплинарной ответственности.

Порядок применения к сотрудникам органов внутренних дел мер поощрения и порядок наложения на них дисциплинарных взысканий установлены ст. 51 Федерального закона № 342-ФЗ.

В соответствии с ч. 1 ст. 49 указанного Федерального закона нарушением служебной дисциплины (дисциплинарным проступком) признается виновное действие (бездействие), выразившееся в нарушении сотрудником органов внутренних дел законодательства Российской Федерации, дисциплинарного устава органов внутренних дел Российской Федерации, должностного регламента (должностной инструкции), правил внутреннего служебного распорядка федерального органа исполнительной власти в сфере внутренних дел, его территориального органа или подразделения, либо в несоблюдении запретов и ограничений, связанных со службой в органах внутренних дел, и требований к служебному поведению, либо в неисполнении (ненадлежащем исполнении) обязательств, предусмотренных контрактом, служебных обязанностей, приказов и распоряжений прямых руководителей (начальников) и непосредственного руководителя (начальника) при выполнении основных обязанностей и реализации предоставленных прав.

Судом установлено, что основанием для издания оспариваемого приказа явилось заключение служебной проверки от 17 декабря 2013 года, проведенной в связи с поступлением в отделение уголовного розыска представления прокуратуры, вынесенного по результатам проверки соблюдения требований законодательства при осуществлении розыска без вести пропавших трупов и установлении личности неопознанных трупов.

Истцу вменены в вину нарушение требований п. 4.4 приложения № 2 к  Инструкции об организации и тактике установления личности граждан по неопознанным трупам, больных и детей, которые по состоянию здоровья или возрасту не могут сообщить о себе сведения, утвержденной Приказом МВД России от 05 мая 1993 года № 213дсп, выразившееся в отсутствии анализа собранных сведений, отсутствии планирования дополнительных мероприятий, направленных на установление личности неопознанных трупов граждан; нарушение п. 15 ч. 1 ст. 12 Федерального закона от 07 февраля 2011 года           № 3-ФЗ «О полиции», выразившееся в ненадлежащем принятии мер по идентификации неопознанных трупов; нарушение п. 2.16 должностной инструкции, выразившееся в ненадлежащей организации деятельности по делам по установлению личности неопознанных трупов граждан.

В силу ст. 56 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации обязанность доказывать законность наложения на истца дисциплинарного взыскания, то есть наличие оснований для привлечения Х. к дисциплинарной ответственности и соблюдение порядка привлечения ее к дисциплинарной ответственности, лежит на ответчике.

В материалах дела отсутствуют и ответчиком не представлены доказательства совершения истцом Х. вмененных ей в вину дисциплинарных проступков.

Как следует из объяснений Х., отобранных у нее в рамках служебной проверки и не опровергнутых ответчиком, по одному из розыскных дел был составлен дополнительный план оперативно-розыскных мероприятий, в соответствии с которым личность неопознанного трупа ежеквартально проверялась на предмет сходства с лицом, пропавшим без вести. По другому делу, кроме составления дополнительного плана, истцом Х. дважды  запрашивались копии отказных материалов, которые не были предоставлены по вине следственного отдела. По остальным делам оперативно-розыскные мероприятия проводились в соответствии с утвержденными руководителем отдела планами. По двум делам проведено исследование ДНК трупов, по трем делам такое исследование не проводилось ввиду невозможности изъятия образцов для исследования, о чем в делах имеются соответствующие справки.

Истцу вменено в вину отсутствие результатов мероприятий по розыскным делам, то есть неустановление личности неопознанных трупов, при недоказанности факта виновного бездействия при выполнении возложенных на Х. должностных обязанностей и требований должностной инструкции. То обстоятельство, что в результате оперативно-розыскных мероприятий личности неопознанных трупов не были установлены, не свидетельствует о совершении истцом Х. дисциплинарного проступка и не может являться основанием для привлечения к дисциплинарной ответственности. В основу заключения служебной проверки фактически положена негативная оценка ответчиком качества исполнения возложенных на Х. обязанностей (ненадлежащая организация работы, ненадлежащее принятие мер по идентификации неопознанных трупов, отсутствие анализа собранных сведений). Такая оценка  может быть признана обоснованной при наличии доказательств ее объективности. В данном случае объективность оценки работы истца надлежащими доказательствами не подтверждена.

Поскольку ответчиком не доказаны вмененные истцу в вину факты грубого нарушения служебной дисциплины и действующего законодательства, то есть наличие оснований для наложения дисциплинарного взыскания, суд апелляционной инстанции признал приказ о привлечении Х. к дисциплинарной ответственности незаконным и, несмотря на ошибочность выводов суда первой инстанции, оставил решение об удовлетворении исковых требований без изменения.

Апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам

Свердловского областного суда от 26 сентября 2014 года по делу № 33-12547/2014

3. Отсутствие вступившего в законную силу судебного решения о привлечении сотрудника полиции к уголовной ответственности не свидетельствует об отсутствии оснований для его увольнения за совершение проступка, порочащего честь сотрудника органов внутренних дел.

П. обратился в суд с иском к органу внутренних дел о признании приказа об увольнении незаконным, о восстановлении на службе. В обоснование иска П. указал, что проходил службу в органах внутренних дел в должности начальника отдела по противодействию коррупции. Приказом от 23 октября 2014 года он был уволен из органов внутренних дел по п. 9 ч. 3 ст. 82 Федерального закона № 342-ФЗ в связи с совершением проступка, порочащего честь сотрудника органов внутренних дел. Основанием для увольнения послужило заключение служебной проверки, согласно которому он подозревается в совершении уголовного преступления и административного правонарушения. П. считал увольнение незаконным, так как ему не вменено совершение конкретного проступка, порочащего честь сотрудника органов внутренних дел; в приказе об увольнении отсутствует решение работодателя о привлечении его к дисциплинарной ответственности; увольнение является преждевременным и незаконным, поскольку его вина в совершении преступления и правонарушения не установлена вступившими в законную силу судебными актами. Производство по делу об административном правонарушении в отношении его прекращено в связи с отсутствием состава правонарушения.

Решением суда, оставленным без изменения апелляционным определением, в удовлетворении исковых требований отказано по следующим основаниям.

Основанием для увольнения истца послужили материалы служебной проверки, в ходе которой установлено, что начальник отдела по противодействию коррупции майор полиции П. нарушил требования п. 2 ч. 1 ст. 13 Федерального закона № 342-ФЗ, п. 1 ч. 1 ст. 27 Федерального закона от 07 февраля 2011 года № 3-ФЗ «О полиции», подп. «м» п. 11 Типового кодекса этики и служебного поведения государственных служащих Российской Федерации и муниципальных служащих, то есть совершил проступок, порочащий честь сотрудника органов внутренних дел. Данный проступок выразился в склонении гражданина Ч., являющегося директором ООО «Л», к передаче П. незаконного вознаграждения, в использовании в личных целях персональных данных Ч., а также в использовании автомобиля с государственным регистрационным знаком, не зарегистрированным в органах Государственной инспекции безопасности дорожного движения.

Разрешая спор, суд первой инстанции правомерно пришел к выводу о том, что у ответчика имелись основания для увольнения истца по п. 9 ч. 3 ст. 82 Федерального закона № 342-ФЗ в связи с совершением проступка, порочащего честь сотрудника органов внутренних дел. Установленный законом порядок увольнения ответчиком соблюден. Факт совершения истцом проступка, порочащего честь сотрудника органов внутренних дел, нашел подтверждение в процессе судебного разбирательства.

При проведении служебной проверки были собраны доказательства, свидетельствующие о совершении истцом проступков, порочащих честь сотрудника органов внутренних дел: заявление Ч. о вмешательстве в предпринимательскую деятельность на имя начальника полиции с просьбой проверить правомерность действий П., рапорт о выявлении факта незаконного вмешательства истца в предпринимательскую деятельность, акт оперативного эксперимента, объяснения истца, рапорт об использовании истцом транспортного средства с подложным государственным регистрационным знаком, протокол об административном правонарушении и другие доказательства.

В случае осуждения сотрудника органов внутренних дел за преступление контракт может быть расторгнут, а сотрудник – уволен по п. 7 ч. 3 ст. 82 Федерального закона № 342-ФЗ. Увольнение по п. 9 ч. 3 ст. 82 указанного Федерального закона обусловлено не фактом осуждения сотрудника органов внутренних дел за преступление или привлечения его к административной ответственности, а фактом несоблюдения сотрудником добровольно принятых на себя обязательств, предусмотренных законодательством о службе в органах внутренних дел.

Факт несоблюдения истцом обязательств, предусмотренных законодательством, регулирующим службу в органах внутренних дел, нашел свое подтверждение в ходе рассмотрения дела, в связи с чем его увольнение по п. 9 ч. 3 ст. 82 Федерального закона № 342-ФЗ является законным.

Апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам

Свердловского областного суда от 18 марта 2015 года по делу № 33-3969/2015

4. Законом не предусмотрен обязательный досудебный порядок урегулирования спора об установлении факта трудовых отношений.

Д. обратилась в суд с иском к фонду развития телевизионных проектов об установлении факта трудовых отношений, о взыскании заработной платы.

Определением суда исковое заявление Д. оставлено без рассмотрения на основании абз. 2 ст. 222 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в связи с несоблюдением досудебного порядка урегулирования спора.

Суд апелляционной инстанции отменил определение и направил дело в суд первой инстанции для рассмотрения по существу, указав следующее.

Применяя положения абз. 2 ст. 222 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации о том, что заявление подлежит оставлению без рассмотрения, поскольку истцом не соблюден установленный федеральным законом для данной категории споров или договором досудебный порядок урегулирования спора, суд первой инстанции исходил из требований ст. 19.1 Трудового кодекса Российской Федерации.

Такой вывод суда первой инстанции не соответствует нормам действующего процессуального законодательства, основан на неправильном применении норм трудового права.

Положениями ст. 19.1 Трудового кодекса Российской Федерации установлен порядок признания отношений, возникающих на основании трудового договора в результате признания отношений, связанных с использованием личного труда и возникших на основании гражданско-правового договора, трудовыми отношениями. Названной нормой  предусмотрена возможность признания указанных отношений трудовыми как в досудебном порядке, так и при рассмотрении дела судом. Обязательный досудебный порядок урегулирования спора положениями данной статьи, а также положениями ст. 391 Трудового кодекса  Российской Федерации не предусмотрен.

Апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам

Свердловского областного суда от 12 мая 2015 года по делу № 33-6920/2015

II. Споры, связанные с приобретением права собственности

5. Лицо, ссылающееся на давность владения недвижимым имуществом, может присоединить ко времени своего владения время, в течение которого этим имуществом владел тот, чьим правопреемником это лицо является, только при наличии такого правопреемства.

А. и Г. обратились в суд с иском к гаражно-эксплуатационному кооперативу и Н. о признании за ними права собственности на гаражный бокс, ссылаясь на добросовестное, открытое и непрерывное владение данным имуществом как своим собственным на протяжении более 15 лет. Истцы пояснили, что с 1992 года спорным гаражным боксом владела Н. – мать истца А., а с 2008 года, после принятия А. в члены гаражно-эксплуатационного кооператива, данным имуществом владеют они.

Решением суда, оставленным без изменения апелляционным определением, в удовлетворении исковых требований отказано по следующим основаниям.

В соответствии с п. 1 ст. 234 Гражданского кодекса Российской Федерации лицо – гражданин или юридическое лицо, - не являющееся собственником имущества, но добросовестно, открыто и непрерывно владеющее как своим собственным недвижимым имуществом в течение пятнадцати лет либо иным имуществом в течение пяти лет, приобретает право собственности на это имущество (приобретательная давность).

В силу п. 3 ст. 234 Гражданского кодекса Российской Федерации лицо, ссылающееся на давность владения, может присоединить ко времени своего владения все время, в течение которого этим имуществом владел тот, чьим правопреемником это лицо является.

Как пояснили истцы, они владеют спорным имуществом с 2008 года, когда А. была принята в члены гаражно-эксплуатационного кооператива. До этого времени гаражный бокс находился во владении Н.

Таким образом, период, в течение которого истцы владели имуществом, составил менее 15 лет. Следовательно, отсутствовали основания для удовлетворения заявленных исковых требований.

Ссылка истцов на положения п. 3 ст. 234 Гражданского кодекса Российской Федерации, в соответствии с которым допускается присоединение лицом, владеющим имуществом, ко времени своего владения всего времени, в течение которого этим имуществом владел тот, чьим правопреемником это лицо является, не могла быть принята во внимание, поскольку не представлено доказательств соответствующего правопреемства.

Отказывая в удовлетворении иска, суд первой инстанции также исходил из того, что истцами не доказаны принадлежность гаражного бокса на праве собственности Н. либо приобретение этого имущества за счет совместных доходов или личных средств какой-либо из сторон.

Такой вывод в данном случае не имеет правового значения, в связи с чем он исключен из решения суда первой инстанции.

Истцы не лишены возможности заявить о своих правах в отношении гаражного бокса по иным основаниям.

Апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам

Свердловского областного суда от 28 апреля 2015 года по делу № 33-5972/2015

III. Споры, вытекающие из кредитных (заемных) правоотношений

6. Отсутствие в долговой расписке указания на займодавца (истца) не свидетельствует о том, что договор займа не заключен, если содержание расписки позволяет установить все существенные условия этого договора.

Ш. обратился в суд с иском к Н. о взыскании суммы долга по договору займа и процентов за пользование чужими денежными средствами. В обоснование иска Ш. указал, что 14 августа 2013 года он предоставил Н. взаймы денежные средства в размере 50 000 рублей на срок до 15 декабря 2013 года, а Н. обязался возвратить эту сумму в срок, определенный договором займа. Свои обязательства Н. не исполнил.

Представитель ответчика в судебном заседании исковые требования не признал, ссылаясь на то, что договор займа с Ш. ответчик Н. не заключал, а долговая расписка от 14 августа 2013 года была выдана ответчиком не истцу, а другому лицу.

Решением суда первой инстанции в удовлетворении исковых требований отказано.

Суд апелляционной инстанции отменил решение, указав следующее.

В соответствии с п. 1 ст. 807 Гражданского кодекса Российской Федерации по договору займа одна сторона (займодавец) передает в собственность другой стороне (заемщику) деньги или другие вещи, определенные родовыми признаками, а заемщик обязуется возвратить займодавцу такую же сумму денег (сумму займа) или равное количество других полученных им вещей того же рода и качества.

Договор займа считается заключенным с момента передачи денег или других вещей.

Согласно п. 2 ст. 808 Гражданского кодекса Российской Федерации в подтверждение договора займа и его условий может быть представлена расписка заемщика или иной документ, удостоверяющие передачу ему займодавцем определенной денежной суммы или определенного количества вещей.

В подтверждение передачи ответчику денежных средств истцом была представлена расписка Н. от 14 августа 2013 года о получении денежных средств. Содержание этой расписки позволяет установить все существенные условия договора займа: размер переданной ответчику суммы займа, дату и факт получения им денежных средств, срок, на который ответчику предоставлялись денежные средства.

То обстоятельство, что ответчиком Н. в расписке не указан займодавец, само по себе не свидетельствует о незаключенности договора займа. Нахождение подлинника долговой расписки у истца Ш., предъявившего ее к исполнению, подтверждает, что именно он является займодавцем, если не доказано иное, поскольку по смыслу п. 2 ст. 808 Гражданского кодекса Российской Федерации расписка должника выдается займодавцу.

Исходя из положений п. 2 ст. 408 Гражданского кодекса Российской Федерации долговой документ хранится у кредитора и возвращается должнику в случае исполнения обязательства, то есть погашения долга.

В судебном заседании представитель ответчика признал факт написания расписки собственноручно Н., ее подлинность, а также то обстоятельство, что денежные средства были получены Н. и не возвращены им.

Доказательств, свидетельствующих о том, что расписка была выдана Н. в подтверждение иного обязательства, ответчиком суду не представлено.

При указанных обстоятельствах вывод суда первой инстанции о том, что истец, предъявивший подлинник долговой расписки, не доказал факт заключения им договора займа с ответчиком, не основан на нормах материального права.

Ответчик не доказал, что займодавцем по договору займа являлся не истец Ш., представивший подлинник расписки, а иное лицо.

Поскольку ответчиком не представлено доказательств, предусмотренных п. 2 ст. 408 Гражданского кодекса Российской Федерации, подтверждающих исполнение обязательства по долговой расписке, суд апелляционной инстанции, руководствуясь ст. 810 указанного Кодекса, удовлетворил исковые требования, взыскав с Н. в пользу Ш. сумму долга по договору займа от 14 августа 2013 года и проценты за пользование чужими денежными средствами.

 Апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам

Свердловского областного суда от 19 февраля 2015 года по делу № 33-1876/2015

IV. Споры о наследовании

7. Смерть должника не влечет прекращения обязательств по заключенному им кредитному договору. Наследник, принявший наследство, становится должником и обязан возвратить кредитору полученную наследодателем сумму, уплатить проценты на нее в срок и в порядке, которые предусмотрены данным договором, в пределах стоимости перешедшего к наследнику имущества.

Банк обратился в суд с иском к М. и З. о взыскании задолженности по кредитному договору. В обоснование иска указано, что 11 июня 2013 года между банком и Б. был заключен кредитный договор, по которому банк предоставил заемщику кредит в размере 52 000 рублей на срок 24 месяца с условием уплаты процентов в размере 21% годовых. 24 сентября 2013 года заемщик Б. умер, наследниками являются его родители М. и З. Стоимость перешедшего к наследникам имущества превышает размер задолженности по кредитному договору. Обязательства по кредитному договору не исполняются с июня 2013 года, в связи с чем банк просил взыскать с ответчиков задолженность по кредиту по основному долгу и процентам.

Решением суда исковые требования банка удовлетворены.

В апелляционной жалобе З. просила решение отменить, ссылаясь на то, что в материалах дела не имеется доказательств стоимости наследственного имущества. Кроме того, она считала, что наследники умершего могут нести обязанность по уплате процентов за пользование кредитом в размере, установленном на день смерти заемщика. Также З. указала на то, что  при заключении договора банк должен был  обеспечить страхование жизни заемщика, а поскольку он этого не сделал, должен отвечать за неблагоприятные последствия своего бездействия самостоятельно.

Суд апелляционной инстанции решение суда первой инстанции оставил без изменения, апелляционную жалобу З. – без удовлетворения, указав следующее.

В соответствии со ст. 1112 Гражданского кодекса Российской Федерации в состав наследства входят принадлежавшие наследодателю на день открытия наследства вещи, иное имущество, в том числе имущественные права и обязанности, в частности долги в пределах стоимости перешедшего к наследникам наследственного имущества.

В силу п. 1 ст. 1175 Гражданского кодекса Российской Федерации наследники, принявшие наследство, отвечают по долгам наследодателя солидарно, каждый из наследников отвечает по долгам наследодателя в пределах стоимости перешедшего к нему наследственного имущества.

Как следует из материалов дела, Б. не оспаривал кредитный договор от 11 июня 2013 года, исполнял обязательства по нему.  Наследниками умершего Б. по закону являются его родители М. и З., которые в установленный законом срок обратились к нотариусу с заявлением о принятии наследства, открывшегося после смерти Б. В состав наследства входят ½ доля в праве собственности на квартиру и автомобиль.

С учетом характера и стоимости наследственного имущества судом первой инстанции сделан вывод о том, что стоимость перешедшего к наследникам имущества, пределами которой ограничена их ответственность по долгам наследодателя, превышает размер задолженности по кредитному договору. Доказательств, опровергающих данные выводы суда, стороной ответчика не представлено.

Согласно пп. 59, 61 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 мая 2012 года № 9 «О судебной практике по делам о наследовании», поскольку смерть должника не влечет прекращения обязательств по заключенному им договору, наследник, принявший наследство, становится должником и несет обязанности по их исполнению со дня открытия наследства. Наследник должника обязан возвратить кредитору полученную наследодателем денежную сумму и уплатить проценты на нее в срок и в порядке, которые предусмотрены договором займа. Размер задолженности, подлежащей взысканию с наследника, определяется на время вынесения решения суда.

Обязательства по возврату кредита перестали исполняться Б. в связи с его смертью, однако действие кредитного договора со смертью заемщика не прекратилось. Банк обоснованно продолжил начисление процентов на сумму основного долга по кредиту.

Доводы ответчиков об уклонении банка от страхования заемщика на случай его смерти или от выбора иного способа обеспечения надлежащего исполнения обязательств по кредитному договору несостоятельны.

В соответствии со ст. 421 Гражданского кодекса Российской Федерации граждане и юридические лица свободны в заключении договора.

В силу п. 2 ст. 935 Гражданского кодекса Российской Федерации   страхование жизни или здоровья является добровольным и не может быть возложено на гражданина в качестве обязательства, обусловливающего предоставление ему другой самостоятельной услуги.

Доказательств изъявления заемщиком желания при заключении кредитного договора застраховать свою жизнь или здоровье либо выбрать иной способ обеспечения исполнения обязательств по кредитному договору не представлено.

Суд апелляционной инстанции признал выводы суда первой инстанции правильными, оставил решение суда первой инстанции без изменения, уточнив резолютивную часть решения указанием на то, что задолженность по кредитному договору подлежит взысканию с ответчиков М. и З. солидарно, взыскание с каждого из ответчиков следует производить в пределах стоимости перешедшего к нему наследственного имущества.

Апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам

Свердловского областного суда от 05 марта 2015 года по делу № 33-2444/2015

8. Средства пенсионных накоплений умершего застрахованного лица не включаются в состав наследства и переходят к родственникам умершего не в порядке наследования, а в ином установленном законом порядке.

К. обратилась в суд с иском к негосударственному пенсионному фонду  о восстановлении срока для обращения с заявлением о выплате средств пенсионных накоплений застрахованного лица – ее дочери С., умершей в апреле 2013 года. В обоснование заявленных требований К. указала, что срок пропущен ввиду отсутствия сведений о страховщике, осуществлявшем формирование накопительной части трудовой пенсии умершей С., а также ввиду отсутствия специальных юридических познаний о порядке получения средств пенсионных накоплений в случае смерти застрахованного лица.

Решением суда в удовлетворении исковых требований отказано со ссылкой на то, что, поскольку истец К. отказалась от принятия наследства после смерти своей дочери С., она не вправе претендовать на средства, учтенные на пенсионном счете накопительной части трудовой пенсии С.

Суд апелляционной инстанции отменил решение суда первой инстанции в связи с неправильным применением и толкованием норм материального права.

В силу положений абз. 2 ст. 1112 Гражданского  кодекса Российской Федерации, п. 68 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 мая 2012 года № 9 «О судебной практике по делам о наследовании» средства, учтенные на пенсионном счете накопительной части трудовой пенсии лица, умершего до назначения такой пенсии, не включаются в состав наследства и переходят к родственникам умершего не в порядке наследования, а в ином установленном законом порядке.

Порядок оформления прав на накопительную часть трудовой пенсии регулируется Федеральным законом от 07 мая 1998 года № 75-ФЗ «О негосударственных пенсионных фондах» и Федеральным законом от 28 декабря 2013 года № 424-ФЗ «О накопительной пенсии». Порядок обращения правопреемников умерших застрахованных лиц за выплатами в фонд, а также порядок, сроки и периодичность осуществления выплат устанавливаются Правительством Российской Федерации.

Постановлением Правительства Российской Федерации от 03 ноября 2007 года № 742, действовавшим на момент обращения К. в суд первой инстанции, утверждены Правила выплаты негосударственным пенсионным фондом, осуществляющим обязательное пенсионное страхование, правопреемникам умершего застрахованного лица средств пенсионных накоплений, учтенных на пенсионном счете накопительной части трудовой пенсии (далее – Правила).

Согласно п. 2 Правил правопреемниками умершего застрахованного лица по закону являются его родственники, в первую очередь - дети, в том числе усыновленные, супруг и родители (усыновители).

В силу п. 8 Правил обращение правопреемников за выплатой средств пенсионных накоплений или с отказом от получения средств пенсионных накоплений осуществляется до истечения шести месяцев со дня смерти застрахованного лица путем подачи в фонд заявления по установленной форме.

Срок для обращения с заявлением о выплате средств пенсионных накоплений может быть восстановлен в судебном порядке по заявлению правопреемника, пропустившего такой срок.

Аналогичные нормы содержатся в действующих с 01 января 2015 года Правилах выплаты негосударственным пенсионным фондом, осуществляющим обязательное пенсионное страхование, правопреемникам умерших застрахованных лиц средств пенсионных накоплений, учтенных на пенсионных счетах накопительной пенсии, утвержденных Постановлением Правительства Российской Федерации от 30 июля 2014 года № 710.

В силу приведенных норм пенсионного законодательства К. является правопреемником первой очереди умершего застрахованного лица С. и вправе претендовать на средства, учтенные на пенсионном счете накопительной части трудовой пенсии умершей, независимо от того, приняла К. наследство после смерти С. или нет.

Поскольку истец К. в установленный законом шестимесячный срок не имела надлежащей информации о страховщике, осуществлявшем формирование накопительной части трудовой пенсии ее дочери С., и не обладала познаниями о механизме получения указанных средств пенсионных накоплений, суд апелляционной инстанции счел причины пропуска срока для обращения с заявлением о выплате средств пенсионных накоплений уважительными и новым решением восстановил К. срок для обращения с заявлением о выплате средств пенсионных накоплений умершего застрахованного лица С.

Апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам

Свердловского областного суда от 31 марта 2015 по делу № 33-4370/2015

V. Иные споры

9. Ущерб бюджету Российской Федерации, причиненный в результате неуплаты юридическим лицом налогов, взыскан с руководителя этой организации, поскольку им совершено преступление, направленное на уклонение данного юридического лица от уплаты налогов.

Налоговый орган обратился в суд с иском к Д. о возмещении ущерба, причиненного преступлением. В обоснование иска указано, что налоговым органом была проведена выездная проверка в отношении ООО «С» по вопросам правильности начисления и своевременности уплаты в бюджет налогов и сборов за 2008 – 2010 годы. По результатам данной проверки выявлена сумма не уплаченных в бюджет налогов, вследствие чего налоговым органом было принято решение о привлечении ООО «С» к ответственности за совершение налогового правонарушения. Директором и учредителем общества являлся ответчик Д., в отношении которого было возбуждено уголовное дело по обвинению в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 199 Уголовного кодекса Российской Федерации, – уклонения от уплаты налогов с организации путем включения в налоговые декларации заведомо ложных сведений в крупном размере. Постановлением  суда от 27 августа 2014 года уголовное дело в отношении Д. прекращено в связи с истечением сроков давности уголовного преследования. Истец просил взыскать с Д. в доход федерального бюджета в счет возмещения ущерба, причиненного преступлением, сумму не уплаченных ООО «С» налогов.

Решением суда в удовлетворении исковых требований отказано со ссылкой на то, что предметом иска являлись налоги, не уплаченные юридическим лицом, которое в соответствии с п. 1 ст. 45 Налогового кодекса Российской Федерации должно самостоятельно исполнить обязанность по их уплате. Исполнение этой обязанности за счет физического лица, совершившего преступление, не основано на законе. Налоговое преступление совершено Д. при выполнении своих трудовых обязанностей, в связи с чем ответственность за его действия должно нести юридическое лицо – ООО «С».

Суд апелляционной инстанции отменил решение суда первой инстанции и принял по делу новое решение, которым удовлетворил исковые требования налогового органа на основании следующего.

В соответствии со ст. 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации вред, причиненный личности или имуществу гражданина, а также вред, причиненный имуществу юридического лица, подлежит возмещению в полном объеме лицом, его причинившим.

Как отмечено в п. 1 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 28 декабря 2006 года № 64 «О практике применения судами уголовного законодательства об ответственности за налоговые преступления», общественная опасность уклонения от уплаты налогов и сборов  заключается в непоступлении денежных средств в бюджетную систему Российской Федерации.

С учетом указанных обстоятельств Российской Федерации причинен ущерб в виде не уплаченного в бюджет налога на добавленную стоимость, налогоплательщиками которого в силу ст. 143 Налогового кодекса Российской Федерации физические лица не являются.

Из положений п. 1 ст. 27 Налогового кодекса Российской Федерации следует, что законными представителями налогоплательщика-организации признаются лица, уполномоченные представлять указанную организацию на основании закона или ее учредительных документов.

Лицо, которое в силу закона, иного правового акта или учредительного документа юридического лица уполномочено выступать от его имени, по смыслу гражданского законодательства несет ответственность, если при осуществлении своих прав и исполнении своих обязанностей оно действовало недобросовестно или неразумно, в том числе если его действия (бездействие) не соответствовали обычным условиям гражданского оборота или обычному предпринимательскому риску.

По делу установлено, что Д. является руководителем и единственным учредителем ООО «С». Данное юридическое лицо привлечено к ответственности за совершение налогового правонарушения, выразившегося в неуплате налогов, в том числе налогов на добавленную стоимость и на прибыль.

Постановлениями арбитражных судов, вынесенными по делу по заявлению ООО «С» о признании недействительным решения налогового органа о привлечении ООО «С» к ответственности за совершение налогового правонарушения, было установлено, что фактически ООО «С» сделки с контрагентами не заключались, а имело место создание фиктивного документооборота в отношении субподрядных организаций, при этом работы выполнялись собственными силами налогоплательщика.

Предусмотренная законом обязанность по уплате налогов ООО «С» до настоящего времени не исполнена.

Д., являясь руководителем организации, совершая противоправные действия, руководствовался преступным умыслом, направленным на уклонение от уплаты налогов, реализовав который причинил ущерб бюджету Российской Федерации. Данное обстоятельство подтверждается постановлением суда от 27 августа 2014 года, которым уголовное дело в отношении Д. по обвинению в уклонении от уплаты налогов прекращено в связи с  истечением сроков давности привлечения к уголовной ответственности.

В результате неуплаты юридическим лицом налогов по вине его руководителя причинен ущерб бюджету Российской Федерации, возместить который иным образом не представляется возможным.

Ссылка в решении суда первой инстанции на положения ст. ст. 45, 143 Налогового кодекса Российской Федерации, устанавливающих круг налогоплательщиков и порядок исполнения налоговых обязательств, не основана на законе, поскольку налоговым органом были заявлены требования не о взыскании налогов, а о возмещении ущерба, причиненного преступлением.

Апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам

Свердловского областного суда от 05 июня 2015 года по делу № 33-7493/2015

10. Сделав вывод об отсутствии оснований для признания сделок мнимыми, суд не принял во внимание, что при заключении данных сделок допущено злоупотребление правом и имеются основания для признания их недействительными по другим заявленным в иске основаниям.

ООО «С» обратилось в суд с иском к М. и К. о признании соглашения о разделе имущества недействительным, применении последствий его недействительности, с иском к М., К., Е., А. и ООО «И» о признании сделок недействительными, применении последствий их недействительности.

Исковые требования ООО «С» обосновывало тем, что ответчик М., находясь в браке с К., в период работы в ООО «С» причинил ему убытки. Решением арбитражного суда от 01 апреля 2014 года с М. в пользу истца взыскано 4 278 562 рубля в возмещение убытков. Указанное решение ответчиком не исполнено. Определением арбитражного суда на имущество М., включая  денежные средства, наложен арест в пределах вышеуказанной суммы убытков. 17 апреля 2014 года между М. и К. оформлено соглашение о разделе имущества, удостоверенное в нотариальном порядке, по которому в единоличную собственность М. передана квартира стоимостью 15 136 000 рублей, в единоличную собственность К. переданы имущественные права и обязанности по пяти договорам участия в долевом строительстве совокупной стоимостью 15 175 808 рублей. При оформлении данного соглашения ответчики допустили нарушение закона. Зная о наличии долга М. перед истцом, они преследовали цель освободить имущество должника от наложения ареста и обращения на него взыскания, что указывает на злоупотребление правом. После оформления соглашения от 17 апреля 2014 года о разделе имущества ответчики не предприняли действий по его исполнению, регистрации перехода права собственности. Квартира, являвшаяся общей совместной собственностью супругов, была отчуждена в пользу матери ответчика М. – Е. по договору купли-продажи от 18 апреля 2014 года. Изложенное, по мнению истца, свидетельствует о мнимости оспариваемого соглашения с учетом явной несоразмерности раздела. На момент подписания соглашения о разделе имущества отсутствовало согласие застройщика на передачу прав требования по всем пяти договорам участия в долевом строительстве, что влечет ничтожность сделки. Впоследствии ответчики оформили пять дополнительных соглашений по договорам участия в долевом строительстве о передаче ответчику К. прав дольщика в отношении пяти строящихся квартир.

ООО «С» просило признать недействительными соглашение о разделе имущества от 17 апреля 2014 года, пять дополнительных соглашений по договорам участия в долевом строительстве от 27 мая 2014 года, договор купли-продажи квартиры от 18 апреля 2014 года; применить последствия недействительности соглашений и договора купли-продажи путем возврата предметов раздела в совместную собственность супругов, возврата квартиры в совместную собственность М. и К.

Истец считал сделку купли-продажи квартиры и пять дополнительных соглашений мнимыми, поскольку они оформлены на основании незаконного и мнимого соглашения о разделе имущества с целью уменьшить имущество должника. Договор купли-продажи совершен между близкими родственниками, без реальных расчетов, после продажи квартира осталась в пользовании М.

Решением районного суда в удовлетворении исковых требований ООО «С» отказано.

Суд апелляционной инстанции отменил решение суда первой инстанции, указав следующее.

Согласно ст. 170 Гражданского кодекса Российской Федерации мнимая сделка, то есть сделка, совершенная лишь для вида, без намерения создать соответствующие ей правовые последствия, ничтожна.

Доводы истца о недействительности оспариваемых сделок со ссылкой на то, что они являются мнимыми, обоснованно были отклонены судом первой инстанции, поскольку, как следовало из представленных документов, ответчики выполняли действия, направленные на исполнение соглашений, доказательств обратного суду не представлено. Утверждение истца о несоразмерности передаваемого по соглашению от 17 апреля 2014 года имущества само по себе не указывает на его мнимость. Также не свидетельствует о его мнимости отсутствие государственной регистрации прав на передаваемое на основании соглашения имущество. В данном случае оспариваемое соглашение повлекло последствия, связанные с последующим распоряжением М. переданной ему квартирой. Ответчики предприняли меры к исполнению соглашения от 17 апреля 2014 года, оформив пять дополнительных соглашений от 27 мая 2014 года.

С учетом указанных обстоятельств судом первой инстанции постановлено верное решение об отказе в удовлетворении иска о признании договоров мнимыми, применении соответствующих последствий.

Однако вывод суда об отсутствии оснований для признания сделок незаконными по другим заявленным в иске основаниям, в частности по основанию недобросовестности сторон при совершении соглашения о разделе имущества от 17 апреля 2014 года, является ошибочным.

Согласно п. 3 ст. 1 Гражданского кодекса Российской Федерации при установлении, осуществлении и защите гражданских прав и при исполнении гражданских обязанностей участники гражданских правоотношений должны действовать добросовестно.

Никто не вправе извлекать преимущество из своего незаконного или недобросовестного поведения (п. 4 ст. 1 Гражданского кодекса Российской Федерации).

В силу абз. 1 п. 1 ст. 10 Гражданского кодекса Российской Федерации не допускаются осуществление гражданских прав исключительно с намерением причинить вред другому лицу, действия в обход закона с противоправной целью, а также иное заведомо недобросовестное осуществление гражданских прав (злоупотребление правом).

В случае несоблюдения данного запрета суд на основании п. 2 ст. 10 Гражданского кодекса Российской Федерации с учетом характера и последствий допущенного злоупотребления отказывает лицу в защите принадлежащего ему права полностью или частично, а также применяет иные меры, предусмотренные законом.

Согласно п. 1 ст. 168 Гражданского кодекса Российской Федерации сделка, нарушающая требования закона или иного правового акта, является оспоримой, если из закона не следует, что должны применяться другие последствия нарушения, не связанные с недействительностью сделки.

В силу п. 2 ст. 168 Гражданского кодекса Российской Федерации, если из закона не следует иное, сделка, нарушающая требования закона или иного правового акта и при этом посягающая на публичные интересы либо права и охраняемые законом интересы третьих лиц, ничтожна.

Договор, при заключении которого допущено злоупотребление правом, подлежит признанию недействительным на основании ст. ст. 10 и 168 Гражданского кодекса Российской Федерации по иску оспаривающего такой договор лица, чьи права и охраняемые законом интересы он нарушает.

Судом первой инстанции ошибочно отклонены доводы истца о недействительности оспариваемых сделок, обоснованные ссылкой на то, что сделки были совершены в период после принятия решения арбитражного суда о взыскании с М. в пользу истца убытков, направлены на освобождение имущества должника от наложения ареста и обращения на него взыскания, что указывает на злоупотребление правом.

Между М. и К. было оформлено соглашение о разделе имущества от 17 апреля 2014 года спустя две недели после вынесения решения арбитражным судом, накануне рассмотрения в судебном заседании 18 апреля 2014 года арбитражным судом вопроса о принятии обеспечительных мер. Оформление дополнительных соглашений от 27 мая 2014 года состоялось после названных событий, в регистрации этих соглашений было отказано в связи с наличием обеспечительных мер, наложенных постановлением судебного пристава-исполнителя от 01 июля 2014 года.

По условиям соглашения о разделе имущества в собственность М. перешла квартира, которой он распорядился, продав ее своей матери за 5 500 000 рублей, а К. перешли имущественные права и обязанности по пяти договорам участия в долевом строительстве от 21 января 2013 года с ООО «И» в отношении пяти квартир в строящемся доме совокупной стоимостью 15 175 808 рублей.

Сведения о том, что вырученные М. от продажи квартиры деньги поступили на оплату долга перед истцом, не представлены.

Указанное свидетельствует о недобросовестном поведении сторон соглашения о разделе имущества от 17 апреля 2014 года. Ответчиками не доказано, что сделка совершена по справедливой цене, в интересах контрагентов, а не для причинения вреда кредитору путем воспрепятствования обращению взыскания на имущество и имущественные права по долгам.

Применяя положения ч. 3 ст. 4 Федерального закона от 30 декабря 2004 года № 214-ФЗ «Об участии в долевом строительстве многоквартирных домов и иных объектов недвижимости и о внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации» о том, что договор участия в долевом строительстве заключается в письменной форме, подлежит государственной регистрации и считается заключенным с момента такой регистрации,  правила п. 2 ст. 389 Гражданского кодекса Российской Федерации о том, что соглашение об уступке требования по сделке, требующей государственной регистрации, должно быть зарегистрировано в порядке, установленном для регистрации этой сделки, если иное не установлено законом, и учитывая, что на момент вынесения решения судом первой инстанции оспариваемые дополнительные соглашения от 27 мая 2014 года не прошли государственную регистрацию, суд первой инстанции признал их незаключенными.

Незаключенность договора ввиду отсутствия его государственной регистрации не устраняет возможность рассмотрения по существу требований о признании его недействительным в силу ничтожности.

С учетом имеющихся в деле материалов суд апелляционной инстанции пришел к выводу о том, что при оформлении соглашения о разделе имущества от  17 апреля 2014 года и дополнительных соглашений от 27 мая 2014 года преследовалась цель сокрытия имущества М. от наложения ареста и обращения на него взыскания по требованиям кредитора, и новым решением удовлетворил требования истца о признании данных договоров недействительными с применением последствий недействительности таких сделок в виде признания общей совместной собственностью имущественных прав, вытекающих из договоров участия в долевом строительстве.

В части отказа в удовлетворении исковых требований о признании недействительным договора купли-продажи квартиры от 19 июля 2014 года, заключенного между М. и Е., о применении последствий недействительности соглашения о разделе имущества от 17 апреля 2014 года и договора купли-продажи от 19 июля 2014 года в виде возврата в общую собственность супругов данной квартиры суд апелляционной инстанции решение суда первой инстанции оставил без изменения, указав следующее.

В силу ст. ст. 301, 302 Гражданского кодекса Российской Федерации, если имущество приобретено у лица, которое не имело права его отчуждать, собственник вправе обратиться с иском об истребовании имущества из незаконного владения приобретателя. Когда в такой ситуации предъявлен иск о признании недействительными сделок по отчуждению имущества, суду при рассмотрении дела следует иметь в виду правила, установленные ст. ст. 301, 302 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Как следует из материалов дела, Е. распорядилась спорной квартирой, продав ее по договору купли-продажи от 15 октября 2014 года А., переход права собственности зарегистрирован 29 октября 2014 года.

Поскольку спорная квартира приобретена по договору купли-продажи от 15 октября 2014 года А., не являющимся стороной оспариваемой сделки, требования о признании недействительным договора купли-продажи квартиры от 18 апреля 2014 года, заключенного между М. и Е., не подлежат удовлетворению. Истец не заявлял требования об оспаривании договора купли-продажи квартиры от 15 октября 2014 года и о применении последствий недействительности договора в виде возврата ее в совместную собственность ответчиков М. и К.

Апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам

Свердловского областного суда от 30 апреля 2015 по делу № 33-6173/2015

11. Отсутствие наследственного дела не свидетельствует об отсутствии у должника наследников, фактически принявших наследство.

Судебный пристав-исполнитель обратился в суд с заявлением о прекращении исполнительного производства в связи со смертью должника Р., в обоснование заявленных требований указав, что в его производстве находится исполнительное производство, возбужденное 04 мая 2010 года на основании исполнительного листа, выданного районным судом, о взыскании с Р. в пользу Л. денежной суммы.

Определением суда исполнительное производство в отношении Р. прекращено.

Прекращая исполнительное производство, суд, ссылаясь на ст. 43 Федерального закона от 02 октября 2007 года № 229-ФЗ «Об исполнительном производстве» (далее – Закон об исполнительном производстве), признал установленным отсутствие у должника наследников, поскольку наследственное дело после его смерти не заводилось.

Суд апелляционной инстанции отменил определение суда первой инстанции, указав следующее.

В соответствии с п. 1 ч. 1 ст. 43 Закона об исполнительном производстве исполнительное производство прекращается судом в случае смерти должника-гражданина, объявления его умершим или признания безвестно отсутствующим, если установленные судебным актом, актом другого органа или должностного лица требования или обязанности не могут перейти к правопреемнику и не могут быть реализованы доверительным управляющим, назначенным органом опеки и попечительства.

Согласно ч. 1 ст. 44 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в случаях выбытия одной из сторон в спорном или установленном решением суда правоотношении (смерть гражданина, реорганизация юридического лица, уступка требования, перевод долга и другие случаи перемены лиц в обязательствах) суд допускает замену этой стороны ее правопреемником. Правопреемство возможно на любой стадии гражданского судопроизводства.

Исходя из положений ст. 52 Закона об исполнительном производстве, в случае выбытия одной из сторон исполнительного производства (смерть гражданина, реорганизация организации, уступка права требования, перевод долга и другое) судебный пристав-исполнитель на основании судебного акта, акта другого органа или должностного лица производит замену этой стороны исполнительного производства ее правопреемником.

В силу ст. 1112 Гражданского кодекса Российской Федерации в состав наследства входят принадлежавшие наследодателю на день открытия наследства вещи, иное имущество, в том числе имущественные права и обязанности. Не входят в состав наследства права и обязанности, неразрывно связанные с личностью наследодателя, в частности право на алименты, право на возмещение вреда, причиненного жизни или здоровью гражданина, а также права и обязанности, переход которых в порядке наследования не допускается названным Кодексом или другими законами. Не входят в состав наследства личные неимущественные права и другие нематериальные блага.

Поскольку обязанность Р. по погашению задолженности по договору займа не относится к обязательствам, неразрывно связанным с личностью должника, ее переход к правопреемнику (наследнику) возможен.

Согласно ст. 1153 Гражданского кодекса Российской Федерации признается, что наследник принял наследство не только в случае подачи нотариусу заявления о выдаче свидетельства о праве на наследство, но и в случае, если он совершил действия, свидетельствующие о фактическом принятии наследства.

По смыслу п. 7 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 мая 2012 года № 9 «О судебной практике по делам о наследовании» получение свидетельства о праве на наследство является правом, а не обязанностью наследника.

Как разъяснено в п. 36 указанного Постановления, под совершением наследником действий, свидетельствующих о фактическом принятии наследства, следует понимать совершение предусмотренных п. 2 ст. 1153 Гражданского кодекса Российской Федерации действий, а также иных действий по управлению, распоряжению и пользованию наследственным имуществом, поддержанию его в надлежащем состоянии, в которых проявляется отношение наследника к наследству как к собственному имуществу.

В силу п. 4 ст. 1152 Гражданского кодекса Российской Федерации принятое наследство признается принадлежащим наследнику со дня открытия наследства независимо от времени его фактического принятия, а также независимо от момента государственной регистрации права наследника на наследственное имущество, когда такое право подлежит государственной регистрации.

Исходя из указанных норм само по себе отсутствие наследственного дела не свидетельствует об отсутствии у должника наследников, фактически принявших наследство, например, оставшихся проживать в жилом помещении, в котором до момента смерти проживал должник.

Судебным приставом-исполнителем не представлено доказательств, свидетельствующих о том, что у должника Р. отсутствуют наследники, фактически принявшие наследство; не установлено, имелось ли у Р. какое-либо имущество, являлась ли она получателем пенсии и т.д.

Как следует из материалов дела, должник Р. по день смерти  была зарегистрирована и проживала с сыном Г. в одном жилом помещении, в котором имеется имущество, принадлежавшее Р. на праве собственности.

В силу ч. 1 ст. 64 Закона об исполнительном производстве судебный пристав-исполнитель обязан совершить действия, необходимые для своевременного, полного и правильного исполнения исполнительных документов.

Из материалов дела видно, что обстоятельства, связанные с принятием наследства после смерти должника, за исключением получения сообщения от нотариуса, судебным приставом-исполнителем не проверялись.

При указанных обстоятельствах оснований для прекращения исполнительного производства не имелось. Апелляционным определением заявление судебного пристава-исполнителя о прекращении исполнительного производства оставлено без удовлетворения.

Апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам

Свердловского областного суда от 28 мая 2015 года по делу № 33-7988/2015

Раздел II. Рекомендации по итогам круглого стола на тему

 «Применение норм гражданского законодательства о залоге имущества», проведенного Свердловским областным судом

27 марта 2015 года

В Свердловском областном суде проведено заседание круглого стола на тему «Применение норм гражданского законодательства о залоге имущества».

По итогам круглого стола выработаны рекомендации по следующим вопросам.

Вопрос 1. В отличие от ранее действовавшей редакции ст. 339 Гражданского кодекса Российской Федерации новая редакция указанной нормы не называет в числе существенных условий договора залога стоимость заложенного имущества. Означает ли это, что в отношении договоров залога, заключаемых после 01 июля 2014 года, стоимость заложенного имущества не является существенным условием договора?    

Рекомендации. Согласно п. 1 ст. 339 Гражданского кодекса  Российской Федерации в новой редакции, действующей с 01 июля 2014 года, в договоре залога должны быть указаны предмет залога, существо, размер и срок исполнения обязательства, обеспечиваемого залогом. Условия, относящиеся к основному обязательству, считаются согласованными, если в договоре залога имеется отсылка к договору, из которого возникло или возникнет в будущем обеспечиваемое обязательство.

Статья 340 Гражданского кодекса Российской Федерации в новой редакции предусматривает, что стоимость предмета залога определяется по соглашению сторон, если иное не предусмотрено законом.

Отсутствие в договоре залога условия о стоимости заложенного имущества само по себе не свидетельствует о незаключенности договора залога, поскольку стороны могут достичь соглашения о стоимости заложенного имущества после заключения договора залога, в том числе в ходе рассмотрения судом требования об обращении взыскания на заложенное имущество.

В случае отсутствия в договоре залога указания на стоимость объекта залога и недостижения спорящими сторонами соглашения по данному вопросу в ходе судебного разбирательства суд вправе предложить сторонам представить дополнительные доказательства и впоследствии оценить их по правилам ст. 67 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации.

Вопрос 2. Необходимо ли устанавливать старшинство залогов в случае, если договоры залога заключены в один день в отношении одного и того же имущества[1]?

Рекомендации. Согласно ст. 341 Гражданского кодекса Российской Федерации (в новой редакции) права залогодержателя в отношениях с залогодателем возникают с момента заключения договора залога, если иное не установлено договором, названным Кодексом и другими законами.

В силу пп. 2, 3 указанной статьи, если предметом залога является имущество, которое будет создано или приобретено залогодателем в будущем, залог возникает у залогодержателя с момента создания или приобретения залогодателем соответствующего имущества, за исключением случая, когда законом или договором предусмотрено, что оно возникает в иной срок.

Если основное обязательство, обеспечиваемое залогом, возникнет в будущем после заключения договора залога, залог возникает с момента, определенного договором, но не ранее возникновения этого обязательства. С момента заключения такого договора залога к отношениям сторон применяются положения ст. ст. 343 и 346 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Таким образом, момент возникновения права залога и момент заключения договора залога могут не совпадать. Право залога может возникнуть спустя значительный период времени после заключения договора залога.

Для правильного вывода о первоначальном залоге и последующем залоге необходимо исходить из момента возникновения права залога. В ситуации заключения договоров залога в отношении одного и того же имущества в один день залогодержатели приобретают равные права и старшинство залогов не устанавливается. 

Вопрос 3. Как должен поступить суд в случае, если при разрешении требований об обращении взыскания на предмет залога установлено, что предшествующий залог не прекратился?

Рекомендации. Согласно правилам ст. 342 Гражданского кодекса Российской Федерации (в ранее действовавшей редакции), если имущество, находящееся в залоге, становится предметом еще одного залога в обеспечение других требований (последующий залог), требования последующего залогодержателя удовлетворяются из стоимости этого имущества после требований предшествующих залогодержателей.

Последующий залог допускается, если он не запрещен предшествующими договорами о залоге.

В случае обращения взыскания на заложенное имущество по требованиям, обеспеченным последующим залогом, одновременно может быть потребовано досрочное исполнение обеспеченного залогом обязательства и обращено взыскание на это имущество также по требованиям, которые обеспечены предшествующим залогом и срок предъявления которых к взысканию не наступил. Если залогодержатель по предшествующему договору о залоге не воспользовался этим правом, имущество, на которое обращено взыскание по требованиям, обеспеченным последующим залогом, переходит к его приобретателю в качестве обремененного предшествующим залогом.

Таким образом, последующий залог - это залог имущества, который по времени совершен позже, чем возникло первое залоговое обременение.

Само по себе наличие предшествующего залога не препятствует удовлетворению требования об обращении взыскания на заложенное имущество, однако в решении суда должно быть отражено, что на имущество обращается взыскание в пользу последующего залогодержателя. Также предшествующий залогодержатель должен быть привлечен к участию в деле.

Во избежание отмен судебных постановлений в ходе судебного разбирательства суд может поставить на обсуждение сторон вопрос о наличии или об отсутствии иных договоров залога в отношении спорного имущества.

Вопрос 4. Новая редакция п. 1 ст. 349 Гражданского кодекса Российской Федерации предусматривает, что, если соглашением сторон предусмотрен внесудебный порядок обращения взыскания на заложенное имущество, залогодержатель вправе предъявить в суд требование об обращении взыскания на заложенное имущество. В этом случае дополнительные расходы, связанные с обращением взыскания на заложенное имущество в судебном порядке, возлагаются на залогодержателя, если он не докажет, что обращение взыскания на предмет залога или реализация предмета залога в соответствии с соглашением о внесудебном порядке обращения взыскания не были осуществлены в связи с действиями залогодателя или третьих лиц. Означает ли указанное правило, что при наличии в договоре залога условия о внесудебном порядке обращения взыскания на заложенное имущество суд независимо от того, в чью пользу состоялось решение, должен отнести судебные расходы на истца?

Рекомендации. Указанная норма направлена на стимулирование истца к реализации условий договора, предусматривающих право на обращение взыскания на заложенное имущество во внесудебном порядке. Законом предусмотрено, что залогодатель может представить доказательства, исключающие наступление для него неблагоприятных имущественных последствий.

Если залогодатель при наличии в договоре залога соглашения о внесудебном порядке обращения взыскания на заложенное имущество, обращаясь в суд, докажет, что обращение взыскания на предмет залога или реализация предмета залога в соответствии с соглашением о внесудебном порядке обращения взыскания не были осуществлены в связи с действиями залогодателя или третьих лиц, судебные расходы по делу подлежат распределению по правилам ст. 98 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации.

Если залогодателем не будут представлены соответствующие доказательства, по правилам новой редакции п. 1 ст. 349 Гражданского кодекса Российской Федерации судебные расходы могут быть возложены на истца.

По смыслу п. 1 ст. 349 Гражданского кодекса Российской Федерации под дополнительными расходами понимаются любые расходы, которые будут понесены в связи с обращением за судебной защитой, минуя процедуру обращения к нотариусу за исполнительной надписью. Этим понятием охватываются, в частности, судебные расходы.

Вопрос 5. К каким правоотношениям подлежит применению новая редакция п. 1 ст. 349 Гражданского кодекса Российской Федерации, устанавливающая правило о возложении дополнительных расходов, связанных с обращением взыскания на заложенное имущество в судебном порядке, на залогодержателя?

Рекомендации. Указанное правило введено Федеральным законом от 21 декабря 2013 года № 367-ФЗ «О внесении изменений в часть первую Гражданского кодекса Российской Федерации и признании утратившими силу отдельных законодательных актов (положений законодательных актов) Российской Федерации», согласно ст. 3 которого данное положение Гражданского кодекса Российской Федерации применяется к правоотношениям, возникшим после дня вступления в силу названного Федерального закона.

Под правоотношениями, возникшими после дня вступления в действие изменений, следует понимать ситуации заключения договора залога, содержащего условие о досудебном обращении взыскания на заложенное имущество, после 01 июля 2014 года.

Вопрос 6. Какой позицией необходимо руководствоваться судам при разрешении споров об обращении взыскания на заложенное имущество, перешедшее к новому собственнику в период до вступления в силу Федерального закона от 21 декабря 2013 года № 367-ФЗ «О внесении изменений в часть первую Гражданского кодекса Российской Федерации и признании утратившими силу отдельных законодательных актов (положений законодательных актов) Российской Федерации»?

Рекомендации. Согласно ст. 353 Гражданского кодекса Российской Федерации (в новой редакции) в случае перехода права собственности на заложенное имущество либо права хозяйственного ведения или права оперативного управления им от залогодателя к другому лицу в результате возмездного или безвозмездного отчуждения этого имущества (за исключением случаев реализации этого имущества в целях удовлетворения требований залогодержателя в порядке, установленном законом) либо в порядке универсального правопреемства право залога сохраняет силу. Правопреемник залогодателя становится на место залогодателя и несет все обязанности залогодателя, если соглашением с залогодержателем не установлено иное.

В силу разъяснений, содержащихся в п. 25 Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 17 февраля 2011 года № 10 «О некоторых вопросах применения законодательства о залоге», исходя из общих начал и смысла гражданского законодательства (аналогия права) и требований добросовестности, разумности и справедливости (п. 2 ст. 6 Гражданского кодекса Российской Федерации), не может быть обращено взыскание на заложенное движимое имущество, возмездно приобретенное у залогодателя лицом, которое не знало и не должно было знать о том, что приобретаемое им имущество является предметом залога. Суды должны оценивать обстоятельства приобретения заложенного имущества, исходя из которых покупатель должен был предположить, что он приобретает имущество, находящееся в залоге. В частности, суды должны установить, был ли вручен приобретателю первоначальный экземпляр документа, свидетельствующего о праве продавца на продаваемое имущество (например, паспорт транспортного средства), либо его дубликат; имелись ли на заложенном имуществе в момент его передачи приобретателю знаки о залоге.

В случае если судом будет установлено, что предмет залога в соответствии с договором залога находился во владении залогодержателя, но выбыл из владения помимо его воли, иск об обращении взыскания на заложенное имущество подлежит удовлетворению вне зависимости от того, что покупатель не знал и не должен был знать о том, что приобретаемое им имущество находится в залоге.

Верховный Суд Российской Федерации высказывал иную позицию. В соответствии с этой позицией по смыслу п. 1 ст. 353 Гражданского кодекса Российской Федерации особенностью залоговых правоотношений является наличие права следования, которое заключается в том, что при отчуждении заложенной вещи право залога следует за вещью, а у лица, которое приобрело вещь, возникают залоговые обременения. Переход права собственности не прекращает право залога: правопреемник залогодателя становится на его место, то есть становится залогодателем. Каких-либо исключений, позволяющих освободить лицо, приобретшее заложенное имущество, от перешедших к нему обязанностей залогодателя на основании того, что при заключении договора купли-продажи оно не знало о наложенных на него обременениях, не предусмотрено. Такое основание для прекращения залога, как приобретение заложенного имущества лицом, которое не знало о его обременении залогом, не указано и в ст. 352 Гражданского кодекса Российской Федерации, регулирующей прекращение залога. Что касается правовых норм, содержащихся в ст. ст. 301, 302 Гражданского кодекса Российской Федерации, то они регулируют правоотношения, связанные с истребованием собственником своего имущества из чужого незаконного владения, в том числе и от добросовестного приобретателя, и к возникшим по данному делу правоотношениям применены быть не могут (Определения от 09 октября 2012 года № 18-КГ12-39, от 20 марта 2012 года № 16-В11-24).

По итогам обсуждения участники круглого стола пришли к выводу о том, что до внесения изменений в ст. 353 Гражданского кодекса Российской Федерации особенностью залоговых правоотношений являлось наличие права следования, согласно которому при отчуждении заложенной вещи право залога следует за вещью, а у лица, которое приобрело вещь, возникают залоговые обременения. Переход права собственности не прекращает право залога, правопреемник залогодателя становится на его место, то есть становится залогодателем.

Вопрос 7. В соответствии с новой редакцией ст. 352 Гражданского кодекса Российской Федерации залог прекращается, если заложенное имущество возмездно приобретено лицом, которое не знало и не должно было знать, что это имущество является предметом залога. К каким правоотношениям подлежит применению данная норма?

Рекомендации. Правило о прекращении залога в случае, если заложенное имущество возмездно приобретено лицом, которое не знало и не должно было знать, что это имущество является предметом залога, введено Федеральным законом от 21 декабря 2013 года № 367-ФЗ «О внесении изменений в часть первую Гражданского кодекса Российской Федерации и признании утратившими силу отдельных законодательных актов (положений законодательных актов) Российской Федерации».

Согласно ст. 3 указанного Федерального закона он вступил в силу с 01 июля 2014 года.  Положения Гражданского кодекса Российской Федерации (в редакции названного Федерального закона) применяются к правоотношениям, возникшим после дня вступления в силу данного Федерального закона.

Под правоотношениями, возникшими после дня вступления в действие изменений, следует понимать ситуации заключения договора об отчуждении заложенного имущества после 01 июля 2014 года.

Вопрос 8. Новая редакция § 3 главы 23 Гражданского кодекса Российской Федерации не предусматривает специальных правил определения начальной продажной цены заложенного имущества. Только п. 3 ст. 340 Гражданского кодекса Российской Федерации устанавливает, что, если иное не предусмотрено законом, соглашением сторон или решением суда об обращении взыскания на заложенное имущество, согласованная сторонами стоимость предмета залога признается ценой реализации (начальной продажной ценой) предмета залога при обращении на него взыскания.

Действовавший до 01 июля 2014 года Закон Российской Федерации от 29 мая 1992 года  № 2872-1 «О залоге» предусматривал, что при определении начальной продажной цены заложенного движимого имущества в судебном порядке указанная цена определяется решением суда на основании соглашения между залогодателем и залогодержателем, достигнутого в ходе рассмотрения дела в суде, а в случае спора самим судом. Если начальная продажная цена заложенного движимого имущества определяется на основании отчета оценщика, начальная продажная цена заложенного имущества, с которой начинаются торги, устанавливается равной восьмидесяти процентам рыночной стоимости такого имущества, определенной в отчете оценщика (ст. 28.2).

В связи с изменением законодательства требуются разъяснения по вопросу об определении начальной продажной цены заложенного имущества по спорам, рассматриваемым после 01 июля 2014 года.

Рекомендации. Согласно ст. 4 Гражданского кодекса Российской Федерации акты гражданского законодательства не имеют обратной силы и применяются к отношениям, возникшим после введения их в действие.

Действие закона распространяется на отношения, возникшие до введения его в действие, только в случаях, когда это прямо предусмотрено законом.

По отношениям, возникшим до введения в действие акта гражданского законодательства, он применяется к правам и обязанностям, возникшим после введения его в действие. Отношения сторон по договору, заключенному до введения в действие акта гражданского законодательства, регулируются в соответствии со ст. 422 указанного Кодекса.

Поскольку начальная продажная цена заложенного имущества устанавливается судом при разрешении требования об обращении взыскания на заложенное имущество, судом должны применяться нормы, действующие на день вынесения решения об обращении взыскания на заложенное имущество.

Соответственно, после 01 июля 2014 года при обращении взыскания на заложенное движимое имущество начальная продажная стоимость должна определяться исходя из согласованной сторонами в договоре стоимости предмета залога. При возникновении спора о размере начальной продажной стоимости судом принимаются во внимание любые доказательства стоимости имущества (отчет оценщика, заключение экспертизы), однако не применяется правило о 80% от стоимости, определенной в отчете оценщика.

Напротив, при обращении взыскания на заложенное недвижимое имущество начальная продажная цена имущества на публичных торгах определяется на основе соглашения между залогодателем и залогодержателем, достигнутого в ходе рассмотрения дела в суде, а в случае спора - самим судом. Если начальная продажная цена заложенного имущества определяется на основании отчета оценщика, она устанавливается равной восьмидесяти процентам рыночной стоимости такого имущества, определенной в отчете оценщика (ст. 54 Федерального закона от 16 июля 1998 года № 102-ФЗ «Об ипотеке (залоге недвижимости)»).

Вопрос 9. Согласно п. 5 ст. 61 Федерального закона от 16 июля 1998 года № 102-ФЗ «Об ипотеке (залоге недвижимости)» (в редакции, действовавшей с момента вступления в силу Федерального закона от 06 декабря 2011 года № 405-ФЗ до введения в действие Федерального закона от 23 июня 2014 года № 169-ФЗ), если залогодержатель в порядке, установленном названным Федеральным законом, оставляет за собой предмет ипотеки, которым является принадлежащее залогодателю жилое помещение, а стоимости жилого помещения недостаточно для полного удовлетворения требований залогодержателя, задолженность по обеспеченному ипотекой обязательству считается погашенной и обеспеченное ипотекой обязательство прекращается. Задолженность по обеспеченному ипотекой обязательству считается погашенной, если размер обеспеченного ипотекой обязательства меньше или равен стоимости заложенного имущества, определенной на момент возникновения ипотеки.

В судебной практике возникают вопросы о правильном толковании указанной нормы.

Рекомендации. При толковании правила п. 5 ст. 61 Федерального закона от 16 июля 1998 года № 102-ФЗ «Об ипотеке (залоге недвижимости)», согласно которому задолженность по обеспеченному ипотекой обязательству считается погашенной, если размер обеспеченного ипотекой обязательства меньше или равен стоимости заложенного имущества, определенной на момент возникновения ипотеки, необходимо устанавливать соотношение стоимости заложенного имущества и размера предоставленного кредита, исходя из их величины на момент заключения договора об ипотеке.

Под размером обеспеченного ипотекой обязательства следует понимать сумму предоставленного кредита без учета подлежащих уплате процентов за период пользования кредитом. Указанные рекомендации согласуются с позицией, изложенной в Определении Верховного Суда Российской Федерации от 17 марта 2015 года по делу № 5-КГ14-155.

Раздел III. Разъяснения по вопросам, возникающим

в судебной практике

1. Вопрос. Полагается ли в случае гибели военнослужащего выплата единовременного пособия лицам, выплата которым осуществлялась по одному из оснований, действовавших на момент гибели военнослужащего, по выбору получателя?

Ответ. Согласно п. 2 ст. 18 Закона Российской Федерации от 22 января 1993 года № 4338-1 «О статусе военнослужащих» (в редакции от 24 ноября 1995 года) в случае смерти (гибели) военнослужащих, наступившей при исполнении ими обязанностей военной службы, членам их семей, в том числе отцам и матерям, выплачивается в равных долях единовременное пособие в размере 120 окладов денежного содержания. Пунктом 2 ст. 20 Федерального закона от 25 июля 1998 года № 130-ФЗ «О борьбе с терроризмом» (действовавшим до 01 января 2007 года) было предусмотрено, что в случае гибели лица, принимавшего участие в борьбе с терроризмом при проведении контртеррористической операции, членам семьи погибшего выплачивается единовременное пособие в размере 100 000 рублей.

Пунктом 2 ст. 18 Федерального закона от 27 мая 1998 года № 76-ФЗ «О статусе военнослужащих» и п. 2 ст. 20 Федерального закона от 25 июля 1998 года № 130-ФЗ «О борьбе  с терроризмом» установлены однородные денежные выплаты в виде единовременного пособия в связи с гибелью военнослужащего. При установлении обстоятельств получения единовременного пособия по одному из предусмотренных законодательством Российской Федерации оснований требования о взыскании такого пособия по другому основанию удовлетворению не подлежат.

Федеральный закон от 25 июля 1998 года № 130-ФЗ «О борьбе с терроризмом» утратил силу с 01 января 2007 года.

В соответствии со ст. 27 Федерального закона от 06 марта 2006 года № 35-ФЗ «О противодействии терроризму» (далее – Федеральный закон № 35-ФЗ) ст. 21 указанного Закона вступила в силу с 01 января 2007 года.

Согласно ч. 2 ст. 21 Федерального закона № 35-ФЗ в случае гибели лица, принимавшего участие в осуществлении мероприятий по борьбе с терроризмом, членам семьи погибшего выплачивается единовременное пособие в размере 600 000 рублей.

В соответствии с п. 1 ст. 4 Гражданского кодекса Российской Федерации акты гражданского законодательства не имеют обратной силы и применяются к отношениям, возникшим после введения их в действие. Действие закона распространяется на отношения, возникшие до введения его в действие, только в случаях, когда это прямо предусмотрено законом.

В случае гибели военнослужащего до вступления в силу Федерального закона № 35-ФЗ, если имеются доказательства получения пособия по действовавшим на момент гибели законам, основания для взыскания пособия по названному Закону отсутствуют.

2. Обязанность по внесению платы за капитальный ремонт для собственников помещений в многоквартирных жилых домах при условии включения многоквартирного дома в региональную программу капитального ремонта возникает в Свердловской области не ранее 01 ноября 2014 года. До наступления указанных обстоятельств собственники помещений в многоквартирном доме вправе в любое время принять на общем собрании собственников помещений в этом доме решение об уплате средств на капитальный ремонт в порядке и размере, установленных жилищным законодательством, и об их расходовании.

В соответствии с ч. 1 ст. 39 Жилищного кодекса Российской Федерации собственники помещений в многоквартирном доме несут бремя расходов на содержание общего имущества в многоквартирном доме.

Обязанность собственника помещения в многоквартирном доме нести расходы на содержание принадлежащего ему помещения, а также участвовать в расходах на содержание общего имущества в многоквартирном доме соразмерно своей доле в праве общей собственности на это имущество путем внесения платы за содержание и ремонт жилого помещения была установлена ч. 1 ст. 158 Жилищного кодекса Российской Федерации.

В силу ч. 2 указанной статьи в редакции, действовавшей до принятия Федерального закона от 25 декабря 2012 года № 271-ФЗ «О внесении изменений в Жилищный кодекс Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации и признании утратившими силу отдельных положений законодательных актов Российской Федерации» (далее – Федеральный закон № 271-ФЗ), решение общего собрания собственников помещений в многоквартирном доме об оплате расходов на капитальный ремонт многоквартирного дома принимается с учетом предложений управляющей организации о сроке начала капитального ремонта, необходимом объеме работ, стоимости материалов, порядке финансирования ремонта, сроках возмещения расходов и других предложений, связанных с условиями проведения капитального ремонта.

В соответствии с ч. 4 этой же статьи, если собственники помещений в многоквартирном доме на их общем собрании не приняли решение об установлении размера платы за содержание и ремонт жилого помещения, такой размер устанавливается органом местного самоуправления (в субъектах Российской Федерации - городах федерального значения Москве и Санкт-Петербурге - органом государственной власти соответствующего субъекта Российской Федерации).

Согласно ч. 2 ст. 154 Жилищного кодекса Российской Федерации в редакции, действовавшей до принятия Федерального закона № 271-ФЗ, плата за жилое помещение и коммунальные услуги для собственника помещения в многоквартирном доме включала в себя: 1) плату за содержание и ремонт жилого помещения, в том числе плату за услуги и работы по управлению многоквартирным домом, содержанию, текущему и капитальному ремонту общего имущества в многоквартирном доме; 2) плату за коммунальные услуги.

Законодательно предусматривалась обязанность собственников помещений в многоквартирных жилых домах нести расходы на содержание принадлежащего им помещения, участвовать в расходах на содержание общего имущества в многоквартирном жилом доме путем внесения платы за содержание и ремонт жилого помещения при принятии общим собранием решения об оплате расходов на капитальный ремонт многоквартирного дома с учетом предложений управляющей организации о сроках, об объемах работ и иных условиях проведения такого ремонта. Эта плата носила целевой характер, предусматривалась также возможность участия собственников в несении амортизационных расходов по будущему капитальному ремонту дома.

Федеральным законом от 25 декабря 2012 года № 271-ФЗ в указанные нормы внесены изменения.

В соответствии с ч. 2 ст. 154 Жилищного кодекса Российской Федерации плата за жилое помещение и коммунальные услуги для собственника помещения в многоквартирном доме включает в себя: 1) плату за содержание жилого помещения, включающую в себя плату за услуги, работы по управлению многоквартирным домом, за содержание и текущий ремонт общего имущества в многоквартирном доме, за холодную воду, горячую воду, электрическую энергию, тепловую энергию, потребляемые при содержании общего имущества в многоквартирном доме, а также за отведение сточных вод в целях содержания общего имущества в многоквартирном доме (п. 1 в редакции Федерального закона от 29 июня 2015 года № 176-ФЗ); 2) взнос на капитальный ремонт; 3) плату за коммунальные услуги.

Согласно ч. 1 ст. 158 Жилищного кодекса Российской Федерации собственник помещения в многоквартирном доме обязан нести расходы на содержание принадлежащего ему помещения, а также участвовать в расходах на содержание общего имущества в многоквартирном доме соразмерно своей доле в праве общей собственности на это имущество путем внесения платы за содержание жилого помещения, взносов на капитальный ремонт.

На основании ч. 8.1 ст. 156 Жилищного кодекса Российской Федерации, введенной Федеральным законом № 271-ФЗ, минимальный размер взноса на капитальный ремонт устанавливается нормативным правовым актом субъекта Российской Федерации в соответствии с методическими рекомендациями, утвержденными уполномоченным Правительством Российской Федерации федеральным органом исполнительной власти, в порядке, установленном законом субъекта Российской Федерации, исходя из занимаемой общей площади помещения в многоквартирном доме, принадлежащего собственнику такого помещения, и может быть дифференцирован в зависимости от муниципального образования, в котором расположен многоквартирный дом, с учетом его типа и этажности, стоимости проведения капитального ремонта отдельных элементов строительных конструкций и инженерных систем многоквартирного дома, нормативных сроков их эффективной эксплуатации до проведения очередного капитального ремонта (нормативных межремонтных сроков), а также с учетом установленного названным Кодексом и нормативным правовым актом субъекта Российской Федерации перечня работ по капитальному ремонту общего имущества в многоквартирном доме. В силу ч. 8.2 указанной статьи, также введенной Федеральным законом № 271-ФЗ, собственники помещений в многоквартирном доме могут принять решение об установлении взноса на капитальный ремонт в размере, превышающем минимальный размер такого взноса, установленный нормативным правовым актом субъекта Российской Федерации.

В силу ч. 1 ст. 169 Жилищного кодекса Российской Федерации собственники помещений в многоквартирном доме обязаны уплачивать ежемесячные взносы на капитальный ремонт общего имущества в многоквартирном доме, за исключением случаев, предусмотренных ч. 2 названной статьи, ч. 8 ст. 170 и ч. 4 ст. 181 указанного Кодекса, в размере, установленном в соответствии с ч. 8.1 ст. 156 этого Кодекса, или, если соответствующее решение принято общим собранием собственников помещений в многоквартирном доме, в большем размере.

Сроки возникновения у собственников помещений в многоквартирном доме обязанности по уплате взносов на капитальный ремонт установлены ч. 3 ст. 169 Жилищного кодекса Российской Федерации (в редакции Федеральных законов от 28 декабря 2013 года № 417-ФЗ, от 29 июня 2015 года  № 176-ФЗ) – по истечении восьми календарных месяцев, если более ранний срок не установлен законом субъекта Российской Федерации, начиная с месяца, следующего за месяцем, в котором была официально опубликована утвержденная региональная программа капитального ремонта, в которую включен этот многоквартирный дом, за исключением случая, установленного ч. 5.1 ст. 170 указанного Кодекса.

В соответствии с ч. 1 ст. 12-1 Закона Свердловской области от 19 декабря 2013 года № 127-ОЗ «Об обеспечении проведения капитального ремонта общего имущества в многоквартирных домах на территории Свердловской области», введенной Законом Свердловской области от 03 апреля 2014 года № 25-ОЗ (в редакции Закона Свердловской области от 24 июня 2015 года № 60-ОЗ), обязанность по уплате взносов на капитальный ремонт возникает у собственников помещений в многоквартирном доме по истечении шести календарных месяцев, начиная с месяца, следующего за месяцем, в котором была официально опубликована утвержденная в установленном названным Законом порядке региональная программа капитального ремонта, в которую включен этот многоквартирный дом, либо по истечении шести календарных месяцев, начиная с месяца, следующего за месяцем, в котором был официально опубликован нормативный правовой акт Правительства Свердловской области, в соответствии с которым этот многоквартирный дом включен в региональную программу капитального ремонта в порядке, предусмотренном ст. 10 указанного Закона.

На основании ч. 2 ст. 12-1 названного Закона до наступления обстоятельств, указанных в ч. 1 данной статьи, в соответствии с федеральным законом собственники помещений в многоквартирном доме вправе в любое время принять на общем собрании собственников помещений в этом доме решение об уплате средств на капитальный ремонт в порядке и размере, установленных жилищным законодательством, и их расходовании.

Региональная программа капитального ремонта общего имущества в многоквартирных домах Свердловской области на 2015 - 2044 годы утверждена Постановлением Правительства Свердловской области от 22 апреля 2014 года № 306-ПП «Об утверждении Региональной программы капитального ремонта общего имущества в многоквартирных домах Свердловской области на 2015 - 2044 годы».

Таким образом, обязанность по внесению платы за капитальный ремонт для собственников помещений многоквартирных жилых домов при условии включения многоквартирного дома в региональную программу капитального ремонта возникает  в Свердловской области не ранее 01 ноября 2014 года. До наступления указанных обстоятельств собственники помещений в многоквартирном доме вправе в любое время принять на общем собрании собственников помещений в этом доме решение об уплате средств на капитальный ремонт в порядке и размере, установленных жилищным законодательством, и об их расходовании.

3. Письмо Верховного Суда Российской Федерации от 30 июля 2015 года № 7-ВС-4873/15

На заседании Президиума Верховного Суда Российской Федерации 29 июля 2015 года принято решение отозвать из Обзора законодательства и судебной практики Верховного Суда Российской Федерации за четвертый квартал 2009 года ответ на вопрос № 5 о правомерности прекращения полномочий главы местной администрации, замещающего должность по контракту, по инициативе представителя нанимателя по дополнительным основаниям для прекращения трудового договора с руководителем организации, установленным ст. 278 Трудового кодекса Российской Федерации.

Судебная коллегия по гражданским делам

Свердловского областного суда

Отдел кодификации, систематизации

законодательства и обобщения

судебной практики