Банк судебных решений

Бюллетень

судебной практики Свердловского областного суда

по уголовным делам

в отношении несовершеннолетних

(четвертый квартал 2010 года)

Бюллетень сформирован на основании материалов судебной практики по уголовным делам, содержащихся в нарядах судебных решений по уголовным делам Свердловского областного суда.

I.                   Вопросы квалификации преступлений

1. Судом кассационной инстанции действия осужденного переквалифицированы с ч. 2 ст. 167 Уголовного кодекса Российской Федерации на ч. 1 ст. 167 Уголовного кодекса Российской Федерации, поскольку умышленное уничтожение автомобиля потерпевшего путем поджога было осуществлено в условиях, исключающих возможность распространения огня на другие объекты и возникновения угрозы причинения вреда жизни и здоровью людей, а также другому имуществу, то есть в данном случае поджог не является общеопасным способом уничтожения чужого имущества.

(Извлечение)

Приговором суда несовершеннолетний З., ранее судимый, осужден за совершение четырех преступлений, предусмотренных п. «а» ч. 2 ст. 166 Уголовного кодекса Российской Федерации, к 1 году 6 месяцам лишения свободы за каждое; за совершение преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 167 Уголовного кодекса Российской Федерации, к 1 году лишения свободы. В соответствии с ч. 3 ст. 69 Уголовного кодекса Российской Федерации путем частичного сложения наказаний назначено 2 года 2 месяца лишения свободы с отбыванием наказания в воспитательной колонии.

З. признан виновным в совершении четырех преступлений, квалифицированных как неправомерное завладение автомобилем без цели хищения группой лиц по предварительному сговору, а также в умышленном уничтожении путем поджога чужого имущества с причинением значительного ущерба потерпевшему Ф.

Этим же приговором осуждены В., К. и Е.

Судебная коллегия нашла приговор суда подлежащим изменению.

Правильно установив фактические обстоятельства умышленного уничтожения З. автомобиля, принадлежащего потерпевшему Ф., что повлекло причинение потерпевшему значительного ущерба, суд, исходя из того обстоятельства, что принадлежащая потерпевшему Ф. машина сожжена, ошибочно квалифицировал действия З. по ч. 2 ст. 167 Уголовного кодекса Российской Федерации.

По смыслу закона умышленное уничтожение или повреждение имущества с применением огня в условиях, исключающих его распространение на другие объекты и возникновение угрозы причинения вреда жизни и здоровью людей, а также другому имуществу, надлежит квалифицировать по ч. 1 ст. 167 Уголовного кодекса Российской Федерации, если потерпевшему причинен значительный ущерб.

Из протокола осмотра места происшествия следует, что сожженный автомобиль, принадлежащий потерпевшему Ф., обнаружен на участке местности с травяным покровом (в поле), расположенном в трехстах метрах от строений. То есть автомобиль потерпевшего был сожжен в удаленном от строений месте, что исключало возможность распространения огня на иные объекты и причинения вреда другому имуществу.

Приговор суда изменен: действия З. переквалифицированы с ч. 2 ст. 167 Уголовного кодекса Российской Федерации на ч. 1 ст. 167 Уголовного кодекса Российской Федерации.

2. Приговор суда изменен: действия осужденных переквалифицированы с п. «а» ч. 2 ст. 158 Уголовного кодекса Российской Федерации на ч. 3 ст. 30, п. «а» ч. 2 ст. 158 Уголовного кодекса Российской Федерации, поскольку осужденные не смогли реально распорядиться похищенным имуществом по обстоятельствам, не зависящим от их воли.

(Извлечение)

Приговором суда О., ранее не судимый, осужден по п. «а» ч. 2 ст. 158 Уголовного кодекса Российской Федерации к обязательным работам на срок 100 часов.

Этим же приговором по п. «а» ч. 2 ст. 158 Уголовного кодекса Российской Федерации осуждены К. и Ш.

К., Ш. и несовершеннолетний О. признаны виновными в тайном хищении чужого имущества группой лиц по предварительному сговору.

В судебном заседании О., К. и Ш. вину признали полностью.

Судебная коллегия нашла приговор подлежащим изменению по основаниям, предусмотренным ст. 382 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, в связи с неправильным применением уголовного закона.

Действия осужденных в части совершения ими посягательства на чужое имущество следует квалифицировать не как оконченное преступление, а как покушение на кражу чужого имущества группой лиц по предварительному сговору.

По смыслу закона кража считается оконченной, если имущество изъято и виновный имеет реальную возможность им пользоваться или распоряжаться по своему усмотрению.

Из показаний свидетелей Ж. и С., а также из показаний самих осужденных, данных ими в суде, следует, что сотрудники ВОХР увидели осужденных возле стоявших на путях вагонов-зерновозов, откуда и совершалось хищение. Ш. и О. пытались убежать, но были задержаны рядом с местом преступления. Таким образом, осужденные не смогли реально распорядиться похищенным имуществом по обстоятельствам, не зависящим от их воли. Все похищенное имущество было изъято сотрудниками милиции при осмотре места происшествия, проведенном сразу же после задержания осужденных.

Таким образом, действия осужденных К., О. и Ш. следует квалифицировать по ч. 3 ст. 30, п. «а» ч. 2 ст. 158 Уголовного кодекса Российской Федерации как покушение на кражу чужого имущества, совершенного группой лиц по предварительному сговору.

С учетом изложенного судебной коллегией приговор суда изменен: действия осужденных К., Ш. и О. переквалифицированы с п. «а» ч. 2 ст. 158 Уголовного кодекса российской Федерации на ч. 3 ст. 30, п. «а» ч. 2 ст. 158 Уголовного кодекса Российской Федерации.

3. Витрина магазина не может быть признана хранилищем, поскольку она не предназначена для хранения материальных ценностей, поэтому из действий осужденных исключен квалифицирующий признак кражи «с незаконным проникновением в иное хранилище».

Приговором суда несовершеннолетние А. и Е. признаны виновными в покушении на кражу чужого имущества группой лиц по предварительному сговору с незаконным проникновением в иное хранилище (витрину).

Этим же приговором А. признан виновным в тайном хищении из витрины магазина двух сотовых телефонов, совершенном с незаконным проникновением в иное хранилище.

Судебная коллегия исключила из приговора указание на наличие в действиях А. по эпизоду кражи чужого имущества квалифицирующего признака незаконного проникновения в иное хранилище, поскольку стеклянную витрину в магазине, из которой осужденным были похищены два сотовых телефона, нельзя признать иным хранилищем, так как витрина предназначена для демонстрации имеющегося в продаже товара, а не для его хранения, несмотря на то, что она оборудована замком.

Действия А. по указанному эпизоду кражи переквалифицированы на ч. 1 ст. 158 Уголовного кодекса Российской Федерации.

По аналогичным основаниям коллегия исключила из приговора указание о наличии в действиях А. и Е., совершивших покушение на кражу чужого имущества, квалифицирующего признака незаконного проникновения в иное хранилище.

4. Судом кассационной инстанции из квалификации действий виновного исключен признак причинения значительного ущерба гражданину, поскольку имущественное положение потерпевшей судом должным образом не проверялось. Производство по делу прекращено на основании п. 3 ч. 1 ст. 24 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с истечением сроков давности уголовного преследования.

(Извлечение)

Ранее судимый С., совершивший преступление в несовершеннолетнем возрасте, осужден по ч. 2 ст. 159 Уголовного кодекса Российской Федерации к 1 году лишения свободы. В соответствии с ч. 5 ст. 69 Уголовного кодекса Российской Федерации по совокупности преступлений путем частичного сложения наказаний, назначенных по данному приговору и приговору от 31 марта 2009 года, назначено 6 лет лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима.

Приговором суда С. признан виновным в том, что в начале октября 2008 года путем обмана похитил сотовый телефон стоимостью 2 980 рублей, принадлежащий Б., чем причинил ей значительный материальный ущерб.

В судебном заседании С. свою вину признал полностью.

В кассационной жалобе осужденный С. просил изменить приговор или прекратить производство по делу. В обоснование ссылался на показания потерпевшей Б., которая, оценивая причиненный ей материальный ущерб как значительный, указала, что на момент хищения она испытывала материальные затруднения, так как нигде не работала и проживала с ребенком на пособие в размер 1 400 рублей. Однако утверждение потерпевшей о значительности причиненного материального ущерба противоречит ее показаниям, из которых следует, что в тот же период она приобрела новый телевизор, проигрыватель DVD-дисков, сотовый телефон. Также С. обращал внимание на то обстоятельство, что в течение длительного времени потерпевшая с заявлением в милицию не обращалась. Кроме того, просил учесть, что преступление совершено им в несовершеннолетнем возрасте, вину в совершении преступления и исковые требования потерпевшей он признал полностью, отягчающих наказание обстоятельств по делу не установлено.

Судебная коллегия изменила приговор суда по следующим основаниям.

Правильно установив фактические обстоятельства дела, суд дал им неверную юридическую квалификацию. Обоснованными являются доводы осужденного о том, что причиненный потерпевшей материальный ущерб нельзя признать значительным.

При определении размера причиненного ущерба суду следовало руководствоваться примечанием 2 к ст. 158 Уголовного кодекса Российской Федерации и оценивать не только имущественное положение потерпевшей, но и то, насколько оно пострадало в результате хищения, был ли реально причинен потерпевшей значительный ущерб.

Фактическое имущественное положение потерпевшей судом не проверялось. Суд исходил из показаний потерпевшей о том, что она проживает на социальное пособие. Однако суд не учел, что, несмотря на это обстоятельство, накануне хищения у потерпевшей сотового телефона она одновременно приобрела телевизор, проигрыватель DVD-дисков, антенну и новый сотовой телефон. В возражениях на кассационную жалобу потерпевшая указала, что, помимо пособия, получала пенсию по случаю смерти отца, однако размер данной пенсии и период ее получения судом не проверялись. Таким образом, суд не до конца выяснил имущественное положение потерпевшей. Более того, суд не учел, что стоимость похищенного телефона незначительно превышает установленный в примечании 2 к ст. 158 Уголовного кодекса Российской Федерации нижний предел значительного ущерба. Сам по себе сотовый телефон не являлся для потерпевшей предметом первой необходимости, о чем свидетельствуют те обстоятельства, что потерпевшая телефоном не пользовалась, в нем отсутствовала сим-карта, еще до хищения телефона потерпевшая приобрела новый сотовый телефон, с заявлением в милицию по факту хищения телефона не обращалась в течение полутора лет. Утрата потерпевшей телефона не поставила ее в тяжелое материальное положение и не отразилась на условиях ее жизни.

С учетом изложенного судебная коллегия нашла, что признак значительности ущерба не получил достаточного подтверждения. Действия С. следует переквалифицировать с ч. 2 ст. 159 Уголовного кодекса Российской Федерации на ч. 1 ст. 159 Уголовного кодекса Российской Федерации. Однако срок давности уголовного преследования за указанное преступление истек.

На момент совершения преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 159 Уголовного кодекса Российской Федерации, отнесенного законом к категории преступлений небольшой тяжести, С. являлся несовершеннолетним и не уклонялся от следствия и суда по настоящему уголовному делу.

В силу ст. 94 Уголовного кодекса Российской Федерации сроки давности, предусмотренные ст. ст. 78 и 83 Уголовного кодекса Российской Федерации, при освобождении несовершеннолетних от уголовной ответственности сокращаются наполовину. Таким образом, двухгодичный срок давности привлечения к уголовной ответственности за совершение преступления небольшой тяжести, предусмотренный п. «а» ч. 1 ст. 78 Уголовного кодекса Российской Федерации, сокращается наполовину и составляет для несовершеннолетнего один год. Преступление, предусмотренное ч. 1 ст. 159 Уголовного кодекса Российской Федерации, совершено С. в октябре 2008 года, годичный срок давности истек в ноябре 2009 года, то есть до вынесения приговора судом первой инстанции.

В кассационном порядке приговор суда в отношении С. отменен, уголовное дело и уголовное преследование прекращены на основании п. 3 ч. 1 ст. 24 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с истечением сроков давности уголовного преследования.

5. Приговор суда в части осуждения лица по п. «а» ч. 2 ст. 116 Уголовного кодекса Российской Федерации отменен, поскольку нанесение одного удара не может расцениваться как побои.

(Извлечение)

Несовершеннолетний С., ранее судимый, осужден по п. «а» ч. 2 ст. 116 Уголовного кодекса Российской Федерации к 6 месяцам лишения свободы, по п. «г» ч. 2 ст. 161 Уголовного кодекса Российской Федерации к 1 году 6 месяцам лишения свободы, по п. «в» ч. 2 ст. 163 Уголовного кодекса Российской Федерации к 2 годам лишения свободы, по п. «в» ч. 2 ст. 163 Уголовного кодекса Российской Федерации к 2 годам лишения свободы. В соответствии с ч. 3 ст. 69 Уголовного кодекса Российской Федерации по совокупности преступлений путем частичного сложения наказаний назначено 3 года лишения свободы. На основании ч. 5 ст. 69 Уголовного кодекса Российской Федерации с применением положений ст. 71 Уголовного кодекса Российской Федерации по совокупности преступлений путем присоединения к назначенному наказанию наказания, назначенного приговором от 11 июня 2010 года, окончательно назначено 3 года 15 дней лишения свободы с отбыванием наказания в воспитательной колонии.

Приговором суда С. признан виновным в умышленном причинении из хулиганских побуждений побоев Р., в открытом хищении имущества у Е., совершенном с угрозой применения насилия, не опасного для жизни и здоровья, а также в совершении, преступлений, квалифицированных как вымогательство имущества под угрозой применения насилия и с применением насилия.

В судебном заседании С. свою вину признал полностью.

Виновность С. в совершении инкриминируемых ему деяний подтверждена совокупностью исследованных судом доказательств, полно и правильно изложенных в приговоре.

Вместе с тем, как усматривается из материалов уголовного дела и отражено в приговоре, С. беспричинно из хулиганских побуждений нанес один удар по руке потерпевшего Р., чем причинил ему физическую боль. Действия С. в этой части квалифицированы по п. «а» ч. 2 ст. 116 Уголовного кодекса Российской Федерации.

Однако с объективной стороны побои представляют собой нанесение неоднократных ударов. Нанесение одного удара не может расцениваться как побои.

С учетом изложенного судебной коллегией приговор суда в части осуждения С. по п. «а» ч. 2 ст. 116 Уголовного кодекса Российской Федерации отменен, уголовное дело в этой части прекращено на основании п. 2 ч. 1 ст. 24 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с отсутствием в деянии состава преступления.

6. Судом кассационной инстанции установлено, что действия одного из осужденных образуют эксцесс исполнителя, поэтому из его действий исключен квалифицирующий признак разбоя – совершение преступления группой лиц по предварительному сговору, действия второго осужденного переквалифицированы с ч. 3 ст. 162 Уголовного кодекса Российской Федерации на ч. 3 ст. 30, пп. «а», «в», «г» ч. 2 ст. 161 Уголовного кодекса Российской Федерации, поскольку умысел на хищение не был доведен до конца по не зависящим от него обстоятельствам.

Неустранение судом противоречий, имеющихся в показаниях осужденных, повлекло отмену приговора в части их осуждения по ч. 2 ст. 167 Уголовного кодекса Российской Федерации.

Кроме того, из описательно-мотивировочной части приговора при мотивировке назначения наказания исключена ссылка на поведение осужденных в судебном заседании, поскольку это не соответствует общим правилам назначения наказания.

(Извлечение)

Приговором суда несовершеннолетние Д. и У. признаны виновными в совершении трех преступлений, квалифицированных как неправомерное завладение автомобилем без цели хищения группой лиц по предварительному сговору; пяти тайных хищений чужого имущества группой лиц по предварительному сговору, в трех случаях с незаконным проникновением в помещение, в двух – с незаконным проникновением в жилище; разбойного нападения в целях хищения чужого имущества с угрозой применения насилия, опасного для жизни и здоровья, группой лиц по предварительному сговору, с применением предметов, используемых в качестве оружия, с незаконным проникновением в жилище; умышленных уничтожения и повреждения чужого имущества, повлекших причинение значительного ущерба, из хулиганских побуждений, путем поджога.

В кассационной жалобе адвокат просил изменить приговор в отношении Д. в части его осуждения за совершение разбойного нападения. В обоснование просьбы ссылался на то, что в дом потерпевшего М. осужденные зашли в целях совершения кражи, договоренности на совершение разбойного нападения между ними не было. У. взял в руки топор в целях обращения его в свою собственность. Д. из интереса взял газовый баллончик, обнаружив его в комнате потерпевшего, и от неожиданности брызнул из газового баллончика в лицо потерпевшего, при этом требований материального характера не высказывал. После совершения указанных действий Д. прошел в другую комнату. Что происходило между У. и потерпевшим, Д. не видел. Выводы суда о применении предметов, используемых в качестве оружия, адвокат считал необоснованными, поскольку топор в качестве оружия не применялся, а лишь демонстрировался, газовый баллончик в описательной части обвинения следствием не рассматривался как предмет, используемый в качестве оружия, поэтому его отнесение к числу таких предметов в резолютивной части приговора неуместно. Адвокат полагал, что действия Д. по данному эпизоду необходимо квалифицировать по ст. 161 Уголовного кодекса Российской Федерации. Кроме того, обращал внимание на недоказанность вины Д. в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 167 Уголовного кодекса Российской Федерации. Д. действительно поджигал обои в доме, но перед уходом затушил их и выключил электроплитку, следовательно, он не желал возникновения пожара. После ухода Д.в доме оставались его друзья, за действия которых он не должен нести ответственность.

В кассационном представлении прокурор ставил вопрос об изменении приговора в связи с нарушением требований ч. 6 ст. 88 Уголовного кодекса Российской Федерации при назначении Д. и У. наказания по ч. 2 ст. 167 Уголовного кодекса Российской Федерации. В обоснование ссылался на то, что за данное преступление, отнесенное законом к категории преступлений средней тяжести, впервые совершенное Д. в возрасте 15 лет, а У. в возрасте 14 лет, осужденным не может быть назначено наказание в виде лишения свободы.

Выводы суда о виновности осужденных Д. и У. в совершении преступления в отношении потерпевшего М. соответствуют фактическим обстоятельствам дела и подтверждаются доказательствами, изложенными в приговоре.

Однако, квалифицируя действия осужденных Д. и У. по ч. 3 ст. 162 Уголовного кодекса Российской Федерации, суд обосновал свой вывод тем, что осужденные предварительно вооружились газовым баллончиком и топором, так как обнаружили присутствие потерпевшего в доме. Действия осужденных были совместными и согласованными. Угрожая топором, они требовали, чтобы потерпевший М. сообщил о месте нахождения денег.

С таким выводом суда согласиться нельзя.

По смыслу уголовного закона действия виновных могут быть квалифицированы как разбой, совершенный группой лиц по предварительному сговору, с применением предметов, используемых в качестве оружия, лишь в том случае, если эти лица заранее договорились о совместном нападении на потерпевшего в целях хищения имущества с применением насилия, опасного для жизни или здоровья, или с угрозой применения такого насилия и с применением предметов, используемых в качестве оружия. По настоящему уголовному делу таких квалифицирующих признаков не установлено.

Совершение У. разбойного нападения не охватывалось умыслом Д. Из показаний обоих осужденных следует, что в первый раз в дом М. осужденные проникли в поисках продуктов питания. В доме они никого не видели, похитив продукты питания, унесли их на сеновал дома, где съели, после чего вернулись в дом в поисках денег. Таким образом, между осужденными не было договоренности на совершение разбойного нападения. Они договорились о совершении хищения денежных средств из дома потерпевшего, при этом о применении топора и газового баллончика не договаривались.

Выводы суда о том, что осужденные знали о присутствии потерпевшего в доме, в связи с чем предварительно вооружились, основаны на предположениях и не подтверждаются изложенными показаниями осужденных. Не подтверждаются они и показаниями потерпевшего М., из которых следует, что он не видел осужденных в момент их первого проникновения в дом и не видел, как они похищали продукты питания. Он увидел осужденных, когда они вошли в комнату. Один из них брызнул ему в глаза из газового баллончика. Он (М.) начал кричать, тогда второй, ниже ростом, стал размахивать перед ним топором и сказал: «Замолчи, а то я сейчас тебя грохну». Как только он начинал кричать, подросток маленького роста начинал размахивать топором. Он боялся этого подростка, так как в руках у того был топор. Не найдя денег, подростки ушли.

Из исследованных в суде доказательств следует, что между осужденными не было предварительной договоренности на совершение разбойного нападения с угрозой применения насилия, опасного для жизни и здоровья, и с применением предметов, используемых в качестве оружия. Действия Д. не подвергали опасности жизнь и здоровье потерпевшего. Угроза насилия, опасного для жизни и здоровья потерпевшего, исходила от действий У., которые следует рассматривать как эксцесс исполнителя.

Более того, как верно отмечено в кассационной жалобе адвоката, обвинение, предъявленное осужденным, не содержит указания на газовый баллончик как на предмет, используемый в качестве оружия, и на то, что его применение представляло опасность для жизни и здоровья потерпевшего.

При таких обстоятельствах действия Д. необходимо переквалифицировать с ч. 3 ст. 162 Уголовного кодекса Российской Федерации на ч. 3 ст. 30, пп. «а», «в», «г» ч. 2 ст. 161 Уголовного кодекса Российской Федерации как покушение на открытое хищение чужого имущества, совершенное группой лиц по предварительному сговору, с незаконным проникновением в жилище, с применением насилия, не опасного для жизни и здоровья потерпевшего, поскольку умысел на хищение денежных средств не был доведен до конца по не зависящим от осужденного обстоятельствам.

Показаниями потерпевшего подтверждено применение У. в ходе разбойного нападения топора как предмета, используемого в качестве оружия, а также создание совершаемыми им действиями реальной угрозы для жизни и здоровья потерпевшего.

Квалификация действий осужденного У. по данному эпизоду по ч. 3 ст. 162 Уголовного кодекса Российской Федерации остается прежней, но, поскольку действия У. вышли за рамки совместного умысла, квалифицирующий признак – совершение разбойного нападения группой лиц по предварительному сговору - подлежит исключению.

Судебная коллегия находит заслуживающими внимания доводы кассационной жалобы, касающиеся обоснованности осуждения Д. и У. за умышленное уничтожение имущества П., совершенное из хулиганских побуждений, путем поджога.

В судебном заседании оба осужденных свою вину в совершении указанного преступления не признали. В ходе предварительного следствия Д. пояснял, что он не поджигал дом П.; У. поджигал шторы и обои, разводил костер в доме, а он (Д.) в связи с задымлением из дома ушел. В судебном заседании Д. пояснил, что поджигал обои вместе со всеми, но затем затушил их, выключил электроплитку и вышел из дома, У. вышел за ним. В доме оставались К. и М.; Д. предполагал, что дом поджег К.

У. в ходе предварительного расследования не давал показаний по данному преступлению. В судебном заседании он пояснил, что обои поджигали все, но подробно о действиях каждого из участников преступления У. допрошен не был. В последующих судебных заседаниях У. от дачи показаний отказался.

Таким образом, осужденные давали противоречивые показания об их участии в совершении данного преступления, однако суд не принял мер к устранению противоречий. В обоснование выводов о виновности осужденных суд сослался на показания осужденного У., при этом вопреки требованиям ст. 307 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации не привел мотивов, по которым отверг показания Д. и отдал предпочтение показаниям У.

Суд не дал оценку противоречивым показаниям осужденных с точки зрения достоверности путем сопоставления их с показаниями других лиц, являющихся очевидцами данного преступления. Сторонам не было предложено обеспечить явку М. и К., в целях получения дополнительных доказательств, подтверждающих или опровергающих доводы осужденных.

Суд признал осужденных У. и Д. виновными в совершении данного преступления, не выяснив и не оценив имеющиеся противоречия, что привело к противоречивости изложенных в приговоре выводов суда, относительно данного преступления. Суд указал в приговоре, что не представляется возможным установить, в результате чьих именно действий повреждено огнем имущество потерпевшей. Тем самым суд поставил под сомнение виновность осужденных, однако, несмотря на данное обстоятельство, пришел к заключению о том, что ответственность должен нести каждый из соучастников преступления.

При таких обстоятельствах приговор суда в части осуждения У. и Д. по ч. 2 ст. 167 Уголовного кодекса Российской Федерации не может быть признан законным и обоснованным.

Кроме того, мотивируя вопросы назначения наказания, суд сослался на поведение осужденных в судебном заседании, что не соответствует общим правилам назначения наказания. Данная ссылка является излишней и подлежит исключению из приговора.

Приговор суда в отношении У. и Д. изменен: в части осуждения У. и Д. по ч. 2 ст. 167 Уголовного кодекса Российской Федерации приговор отменен с направлением уголовного дела в данной части на новое рассмотрение со стадии судебного разбирательства в тот же суд иным составом суда; из описательно-мотивировочной части приговора исключена ссылка суда на поведение осужденных в судебном заседании; действия Д. переквалифицированы с ч. 3 ст. 162 Уголовного кодекса Российской Федерации на ч. 3 ст. 30, пп. «а», «в», «г» ч. 2 ст. 161 Уголовного кодекса Российской Федерации; из квалификации действий У. по ч. 3 ст. 162 Уголовного кодекса Российской Федерации исключен квалифицирующий признак – совершение преступления группой лиц по предварительному сговору.

7. Несоответствие выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам уголовного дела повлекло отмену приговора.

(Извлечение)

Приговором суда несовершеннолетний Г. осужден по ч. 1 ст. 162 Уголовного кодекса Российской Федерации к 3 годам лишения свободы условно с испытательным сроком 2 года.

Этим же приговором А. и М. осуждены по п. «г» ч. 2 ст. 161 Уголовного кодекса Российской Федерации к 2 годам лишения свободы условно с испытательным сроком 2 года каждый.

Г. признан виновным в совершении разбоя, то есть нападения в целях хищения чужого имущества с угрозой применения насилия, опасного для жизни и здоровья.

А. и М. признаны виновными в совершении грабежа, то есть открытого хищения чужого имущества, с применением насилия, не опасного для жизни и здоровья.

В судебном заседании Г., А. и М. свою вину признали полностью.

В кассационном представлении государственный обвинитель ставил вопрос об отмене приговора в связи с несоответствием выводов суда фактическим обстоятельствам дела, нарушением уголовно-процессуального закона и чрезмерной мягкостью назначенного наказания. В обоснование указывал на то, что совокупность исследованных в суде доказательств – показаний потерпевших, свидетелей, осужденных – свидетельствует о совершении осужденными разбойного нападения на потерпевших по предварительному сговору, с угрозой применения насилия, опасного для жизни и здоровья, и с применением оружия. По мнению прокурора, о наличии у осужденных предварительного сговора на совершение преступления свидетельствуют одномоментность, внезапность и скоротечность действий, а также их четкость, согласованность и слаженность при отсутствии какого-либо повода к конфликту с потерпевшими. Степень слаженности действий осужденных, свидетельствующая о наличии предварительной договоренности и распределении ролей, была настолько высока, что нападавшие разобщили потерпевших и по ходу нападения не создавали помех друг другу. Всем нападавшим было известно о наличии у лица, дело в отношении которого выделено в отдельное производство, пистолета и о том, что указанное лицо его применяет. Так, Г., обращаясь к лицу, дело в отношении которого выделено в отдельное производство, призывал его выстрелить, а стоявшие рядом А. и М. видели пистолет в его руках. Автор кассационного представления считал, что умыслом всех осужденных, находившихся в непосредственной близости друг от друга, охватывались как угрозы применения насилия, опасного для жизни и здоровья, так и применение оружия. Обращал внимание на то обстоятельство, что в приговоре не приведено содержание показаний потерпевших на следствии и им не дана оценка. Не проанализированы судом и явки с повинной А. и М., противоречащие по своему содержанию выводам суда. Неправильная юридическая квалификация действий осужденных повлекла за собой назначение чрезмерно мягкого наказания.

Судебная коллегия нашла приговор подлежащим отмене в связи с несоответствием выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам уголовного дела и допущенными нарушениями уголовно-процессуального закона.

Согласно положениям ст. 380 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации приговор признается не соответствующим фактическим обстоятельствам уголовного дела и подлежит отмене, если суд не учел обстоятельства, которые могли существенно повлиять на выводы суда, а также если при наличии противоречивых доказательств, имеющих существенное значение для выводов суда, в приговоре не указано, по каким основаниям суд принял одни из этих доказательств и отверг другие.

Суд квалифицировал действия осужденных по менее тяжкому закону, поскольку органами предварительного следствия не представлено объективных и достаточных доказательств того, что осужденные действовали по предварительному сговору.

Вместе с тем суд не дал оценку всем представленным и исследованным в судебном заседании доказательствам.

Из протокола явки с повинной А. следует, что, проходя мимо учебного заведения, осужденные увидели двух молодых людей. У них возник умысел ограбить данных молодых людей. В судебном заседании А. подтвердил сведения, изложенные им в протоколе явки с повинной.

Однако, как правильно указано в кассационном представлении, суд не дал оценку данному доказательству, как не дал оценку и показаниям потерпевших, ссылавшихся в ходе предварительного следствия на то, что действия нападавших носили согласованный характер. Нападавшие разделили их, после чего начали избивать. Потерпевший К. пояснял, что Г. не только требовал имущество и наносил удары, но и кричал, что у них имеется пистолет и призывал выстрелить из него, после чего лицо, дело в отношении которого выделено в отдельное производство, навел на него (К.) устройство дозированного аэрозольного распыления «Удар», являющееся газовым оружием.

Из протокола судебного заседания следует, что в связи с имеющимися противоречиями в ходе судебного следствия оглашались показания потерпевших, данные в ходе предварительного следствия, однако эти показания не приведены в приговоре в качестве доказательств и им не дана соответствующая оценка. Не приводя никаких мотивов, суд не взял во внимание показания потерпевших, данные в ходе предварительного следствия, и, исходя из их показаний в суде, описывая преступное деяние, существенно изменил обстоятельства его совершения, исключив из обвинения Г. ряд действий, составляющих объективную сторону состава преступления.

Таким образом, суд не учел обстоятельства, которые могли существенно повлиять на выводы суда, не приведя никаких мотивов по этому поводу.

Кроме того, мотивируя вывод о виновности осужденных, суд использовал формулировки, свидетельствующие о виновности лица, в отношении которого дело не рассматривалось, с указанием его фамилии.

С учетом изложенного судебной коллегией приговор отменен, дело направлению на новое рассмотрение со стадии судебного разбирательства в тот же суд в ином составе судей.

II.                Вопросы назначения наказания

8. Несовершеннолетнему, совершившему неоконченное особо тяжкое преступление, при наличии смягчающих обстоятельств, в том числе явки с повинной, и отсутствии отягчающих обстоятельств суд назначил наказание, превышающее максимально возможное, что повлекло изменение приговора.

(Извлечение)

Приговором суда Ж., ранее не судимый, осужден по ч. 3 ст. 30, п. «б» ч. 4 ст. 132 Уголовного кодекса Российской Федерации к лишению свободы на срок 6 лет с отбыванием наказания в воспитательной колонии.

Несовершеннолетний Ж. признан виновным в покушении на совершение действий сексуального характера с применением насилия и использованием беспомощного состояния потерпевшей, не достигшей четырнадцатилетнего возраста.

В судебном заседании Ж. вину признал.

В кассационной жалобе адвокат просил приговор суда в отношении Ж. изменить, назначить более мягкое наказание, чем предусмотрено за данное преступление, применив положения ст. 64 Уголовного кодекса Российской Федерации. В обоснование доводов жалобы указывал, что осужденный впервые привлекается к уголовной ответственности, является несовершеннолетним, написал явку с повинной, жестокости по отношению к потерпевшей не проявил, дал признательные показания, в содеянном раскаялся, оказал помощь потерпевшей, характеризуется по месту жительства и учебы удовлетворительно.

В кассационной жалобе законный представитель Ж., считая, назначенное наказание чрезмерно суровым, просил при назначении наказания применить положения ст. 64 Уголовного кодекса Российской Федерации, поскольку Ж. ранее не судим, является несовершеннолетним, написал явку с повинной, дал признательные показания, переживал после произошедшего, осознал содеянное. Кроме того, законный представитель потерпевшей просил строго не наказывать Ж.

Судебная коллегия нашла обоснованными доводы кассационных жалоб о чрезмерной суровости назначенного осужденному наказания.

В соответствии с положениями ст. 60 Уголовного кодекса Российской Федерации лицу, признанному виновным в совершении преступления, назначается справедливое наказание с учетом характера и степени общественной опасности совершенного им преступления, личности виновного, обстоятельств, смягчающих и отягчающих наказание, а также влияния назначенного наказания на исправление осужденного и на условия жизни его семьи.

На основании ч. 6 ст. 88 Уголовного кодекса Российской Федерации несовершеннолетним, совершившим особо тяжкое преступление, наказание в виде лишения свободы назначается на срок не свыше десяти лет. Признав Ж. виновным в совершении неоконченного преступления, суд вместе с тем признал в качестве обстоятельств, смягчающих наказание, несовершеннолетний возраст, явку с повинной. Отягчающих обстоятельств по делу не установлено.

При таких обстоятельствах наказание за совершение преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 30 п. «б» ч. 2 ст. 132 Уголовного кодекса Российской Федерации, должно быть назначено Ж. с учетом положений ч. 1 ст. 62, ч. 3 ст. 66, ч. 6 ст. 88 Уголовного кодекса Российской Федерации не может превышать 5 лет лишения свободы.

Однако суд не учел эти требования закона и при рассмотрении вопроса о наказании исходил лишь из положений ч. 6.1 ст. 88 Уголовного кодекса Российской Федерации.

Доводы жалоб о применении положений ст. 64 Уголовного кодекса Российской Федерации при назначении наказания осужденному Ж. не основаны на законе, так как отсутствуют исключительные обстоятельства, позволяющие применить положения указанной статьи.

С учетом изложенного приговор суда изменен: срок наказания, назначенного по ч. 3 ст. 30, п. «б» ч. 4 ст. 132 Уголовного кодекса Российской Федерации, снижен до 4 лет 10 месяцев лишения свободы.

9. Из приговора суда первой инстанции исключено указание на наличие у осужденного двух судимостей, поскольку в соответствии с п. «а» ст. 95 Уголовного кодекса Российской Федерации для лиц, совершивших преступления до достижения возраста восемнадцати лет, сроки погашения судимости сокращаются и равны шести месяцам после отбытия или исполнения наказания более мягкого, чем лишение свободы.

(Извлечение)

Приговором суда несовершеннолетний М. осужден по п. «в» ч. 2 ст. 158 Уголовного кодекса Российской Федерации к 1 году 6 месяцам лишения свободы. В соответствии с ч. 5 ст. 69 Уголовного кодекса Российской Федерации по совокупности преступлений путем частичного сложения наказаний, назначенных по данному приговору и приговору от 19 января 2010 года, назначено 2 года лишения свободы с отбыванием наказания в воспитательной колонии.

М. признан виновным в тайном хищении чужого имущества с причинением значительного ущерба гражданину.

В судебном заседании М. свою вину признал полностью.

Судебная коллегия нашла приговор подлежащим изменению.

Вывод суда о наличии у М. двух непогашенных судимостей не соответствует материалам дела.

М. судим в несовершеннолетнем возрасте 16 июля 2008 года и 23 июля 2008 года к наказанию в виде штрафа. Наказание исполнено по первому приговору 07 ноября 2008 года, по второму – 01 декабря 2008 года. В соответствии с п. «а» ст. 95 Уголовного кодекса Российской Федерации для лиц, совершивших преступления до достижения возраста восемнадцати лет, сроки погашения судимости сокращаются и равны 6 месяцам после отбытия или исполнения наказания более мягкого, чем лишение свободы. Таким образом, на момент совершения М. преступления – 28 июля 2009 года – указанные в приговоре судимости от 16 июля 2008 года и 23 июля 2008 года были погашены. В силу ч. 6 ст. 86 Уголовного кодекса Российской Федерации погашение или снятие судимости аннулирует все правовые последствия, связанные с судимостью, поэтому указание на них в приговоре, в его вводной и описательно-мотивировочной частях, подлежит исключению.

Исходя из изложенного, судебная коллегия внесла в приговор суда соответствующие изменения: исключила из вводной части приговора указание суда на наличие у М. судимостей по приговорам от 16 июля 2008 года и от 23 июля 2008 года; исключила из описательно-мотивировочной части приговора ссылку суда на то, что преступление совершено М. в период двух непогашенных судимостей.

10. В соответствии с ч. 5 ст. 88 Уголовного кодекса Российской Федерации наказание в виде ограничения свободы может быть назначено несовершеннолетним осужденным только в качестве основного наказания.

Приговором суда М., ранее не судимый, осужден по п. «б» ч. 4 ст. 132 Уголовного кодекса Российской Федерации к 6 годам лишения свободы с отбыванием наказания в воспитательной колонии с ограничением свободы на срок 6 месяцев и возложением обязанностей на период отбывания ограничения свободы.

Несовершеннолетний М. признан виновным в совершении насильственных действий сексуального характера с использованием беспомощного состояния потерпевшего, заведомо не достигшего четырнадцатилетнего возраста.

В судебном заседании М. свою вину признал.

Судебная коллегия исключила из резолютивной части приговора указание на назначение М. дополнительного наказания в виде ограничения свободы и связанные с этим дополнительным наказанием обязанности, поскольку в соответствии со ст. 88 Уголовного кодекса Российской Федерации такое наказание может быть назначено несовершеннолетнему только в качестве основного наказания.

III.             Процессуальные вопросы

11. Постановление о взыскании процессуальных издержек отменено, поскольку суд нарушил положения ст. 1074 Гражданского кодекса Российской Федерации, возложив обязанность по возмещению процессуальных издержек не на несовершеннолетнего в возрасте от 14 до 18 лет, а на его законного представителя.

(Извлечение)

Приговором суда несовершеннолетний Х. осужден за совершение двух открытых хищений чужого имущества.

Постановлением судьи с законного представителя несовершеннолетнего осужденного Х. взысканы процессуальные издержки в доход федерального бюджета в размере 4 296 рублей 60 копеек по оплате труда адвоката, осуществлявшего защиту интересов Х. при разбирательстве дела в суде.

В кассационной жалобе мать осужденного Х., являясь его законным представителем, просила постановление судьи отменить. Указывала, что судом не выяснялось ее согласие на возмещение процессуальных издержек в виде оплаты услуг адвоката, представлявшего по назначению суда интересы ее сына при рассмотрении судом дела по его обвинению. Утверждала, что она не имеет возможности возместить издержки, так как ее заработная плата составляет 4 500 рублей.

Судебная коллегия нашла постановление судьи подлежащим отмене по следующим основаниям.

Как видно из материалов дела, при рассмотрении в суде дела по обвинению несовершеннолетнего Х. его интересы в порядке положений ст. 51 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации по назначению суда представлял адвокат. Оплата труда адвоката в размере 4 296 рублей 60 копеек произведена за счет средств федерального бюджета.

В соответствии с положениями ст. 132 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации процессуальные издержки взыскиваются с осужденных, за исключением сумм, выплаченных защитнику в случаях, указанных в ч. 4 ст. 132 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации. Названная норма уголовно-процессуального закона предусматривает случаи, когда подсудимый заявил об отказе от защитника, но отказ не был удовлетворен и защитник участвовал в деле по назначению. В упомянутом случае расходы по оплате труда адвоката возмещаются за счет средств федерального бюджета.

Несовершеннолетний Х. и его законный представитель не заявляли ходатайств об отказе от услуг адвоката, в связи с чем по смыслу упомянутый выше нормы уголовно-процессуального закона с Х. при постановлении в отношении его обвинительного приговора подлежали взысканию процессуальные издержки по оплате труда адвоката, осуществлявшего защиту интересов осужденного в порядке положений ст. 51 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации.

Постановлением судьи обязанность по возмещению процессуальных издержек по оплате труда адвоката в доход федерального бюджета в размере 4 296 рублей 60 копеек возложена на законного представителя осужденного Х.

 Вместе с тем, решая вопрос о взыскании процессуальных издержек, суд должен был руководствоваться приведенными выше положениями ст. 132 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации и положениями ст. 1074 Гражданского кодекса Российской Федерации, устанавливающими, что несовершеннолетние в возрасте от 14 до 18 лет самостоятельно несут ответственность за причиненный ими вред на общих основаниях, а их родители несут субсидиарную ответственность, то есть взыскание причиненного вреда с родителей несовершеннолетних производится в случае отсутствия у несовершеннолетнего в возрасте от 14 до 18 лет доходов либо иного имущества, достаточных для возмещения вреда.

В силу указанных выше требований закона обязанность по возмещению процессуальных издержек суду надлежало возложить на осужденного Х. с указанием на возложение обязанности по возмещению процессуальных издержек на законного представителя осужденного при отсутствии у самого несовершеннолетнего средств, достаточных для возмещения процессуальных издержек.

Постановление судьи о взыскании с законного представителя осужденного процессуальных издержек, нарушающее требования закона, не может быть признано законным и обоснованным, поэтому оно отменено с направлением дела в этой части на новое рассмотрение.

12. Лица, совместно причинившие вред, отвечают перед потерпевшим солидарно, поэтому приговор суда в части гражданского иска изменен: размер возмещения, подлежащего взысканию с осужденного в пользу потерпевшей, снижен в связи с тем, что часть материального ущерба была возмещена вторым лицом.

(Извлечение)

Приговором суда несовершеннолетний Д. признан виновным в совершении четырех преступлений, квалифицированных как неправомерное завладение автомобилем, два из которых совершены по предварительному сговору группой лиц; в совершении кражи чужого имущества с причинением значительного ущерба гражданину, а также в нанесении из хулиганских побуждений побоев потерпевшему, причинивших физическую боль, но не повлекших последствий, указанных в ст. 115 Уголовного кодекса Российской Федерации.

По делу разрешены гражданские иски: с Д. в пользу потерпевшей Т. в возмещение материального ущерба произведено взыскание 35 000 рублей; с Д. и В. в пользу потерпевшего П. в возмещение материального ущерба произведено взыскание в солидарном порядке 35 280 рублей.

В судебном заседании Д. свою вину в содеянном вину признал.

В кассационной жалобе осужденный Д., ссылаясь на трудное материальное положение его матери, воспитывающей троих несовершеннолетних детей, просил отменить приговор суда в части гражданских исков.

Приговор суда в части удовлетворения исковых требований потерпевшей Т. о взыскании с Д. в ее пользу ущерба, причиненного его преступными действиями при совершении угона принадлежащего потерпевшей автомобиля, соответствует требованиям ст. ст. 1064 и 1074 Гражданского кодекса Российской Федерации.

В соответствии с положениями ч. 1 ст. 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации вред, причиненный имуществу гражданина, подлежит возмещению в полном объеме лицом, причинившим вред, при этом в силу положений ч. 1 ст. 1074 Гражданского кодекса Российской Федерации несовершеннолетние в возрасте от 14 до 18 лет самостоятельно несут ответственность за причиненный вред на общих основаниях.

Вместе с тем сумма взыскания, произведенного с Д. в пользу потерпевшей Т., подлежит снижению.

Приговором суда установлено, что стоимость автомобиля, угнанного у потерпевшей Т. и не подлежащего восстановлению в результате преступных действий Д. и Н., составляет 70 000 рублей.

Потерпевшая Т. просила взыскать с виновных лиц именно 70 000 рублей в возмещение ущерба, причиненного приведением в негодность угнанного у нее автомобиля,

Из представленной суду расписки следует, что потерпевшая Т. получила от Н. 40 000 рублей в счет возмещения ущерба, причиненного приведением в негодность угнанного у нее автомобиля. Следовательно, размер не возмещенного потерпевшей Т. ущерба составляет 30 000 рублей. Эта сумма и подлежит взысканию с Д.

Тяжелое материальное положение матери Д. не имеет правового значения при взыскании ущерба, причиненного преступными действиями Д., поскольку Д. достиг совершеннолетия и его родители не несут материальной ответственности за причиненный его преступными действиями ущерб.

Приговор суда изменен: размер взыскания, произведенного с Д. в пользу потерпевшей Т. в возмещение материального ущерба, снижен до 30 000 рублей.

13. Приговор суда в части гражданского иска о возмещении морального вреда отменен, поскольку суд не в полной мере мотивировал основания снижения заявленного гражданским истцом размера компенсации морального вреда.

(Извлечение)

Ранее не судимый А., совершивший преступление в несовершеннолетнем возрасте, осужден по ч. 1 ст. 105 Уголовного кодекса Российской Федерации к лишению свободы на срок 8 лет 6 месяцев с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима.

По данному делу разрешен гражданский иск: взыскано с А. в пользу потерпевшего Ш. в счет компенсации морального вреда 200 000 рублей.

В кассационной жалобе потерпевший Ш., выражая несогласие с размером компенсации морального вреда, просил принять новое решение в данной части. Потерпевший полагал, что сумма 200 000 рублей не может соответствовать требованиям разумности и справедливости, поскольку А. лишил жизни не только его жену, но и мать двоих несовершеннолетних детей, в результате чего семья лишилась материального достатка.

Судебная коллегия отменила приговор суда в части гражданского иска о возмещении морального вреда по следующим основаниям.

В суде потерпевший Ш. просил компенсировать ему моральный вред в размере 4 000 000 рублей, приводил доводы о нравственных страданиях, понесенных им и его детьми в результате убийства его жены.

При определении размера компенсации морального вреда судом не в полной мере учтены требования ст. ст. 151 и 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации: суд не в полной мере мотивировал в приговоре основания снижения заявленного гражданским истцом размера компенсации морального вреда.

Судебная коллегия отменила приговор суда в части гражданского иска о возмещении морального вреда, направила дело в этой части на новое судебное разбирательство в порядке гражданского судопроизводства.

14. Приговор суда в части разрешения гражданского иска отменен ввиду незаконности принятого решения, а также в связи нарушениями уголовно-процессуального закона, выразившимися в неразъяснении потерпевшей прав гражданского истца, а законным представителям осужденных прав гражданских ответчиков.

(Извлечение)

Приговором суда несовершеннолетние Б., Н. и С. признаны виновными в совершении кражи, то есть тайного хищения чужого имущества, группой лиц по предварительному сговору, с незаконным проникновением в помещение, с причинением значительного ущерба гражданину.

По данному делу разрешен гражданский иск: постановлено взыскать с Б., Н., С. в пользу Т. 26 980 рублей, а в случае отсутствия у них доходов, достаточных для возмещения вреда, взыскать с законных представителей осужденных в пользу Т. по 8 960 рублей с каждого.

В судебном заседании Б., Н. и С. свою вину признали полностью.

В кассационных жалобах:

адвокаты в защиту интересов осужденных Н. и Б. просили гражданский иск потерпевшей оставить без рассмотрения, поскольку при разрешении гражданского иска судом оставлено без внимания то обстоятельство, что имущественный вред потерпевшей был причинен не только осужденными, но и лицом, дело в отношении которого выделено в отдельное производство. Авторы кассационных жалоб полагали несправедливым взыскание всего причиненного вреда с осужденных и их законных представителей без привлечения законного представителя лица, дело в отношении которого выделено в отдельное производство;

адвокат просил приговор в отношении С. в части гражданского иска отменить и направить дело на новое рассмотрение, так как исковые требования потерпевшей были заявлены не только к осужденным и их законным представителям, но и к лицу, дело в отношении которого выделено в отдельное производство. Кроме того, обращал внимание на то, что на момент рассмотрения дела в суде законный представитель осужденного С. – Л. - возместил потерпевшей 7 000 рублей, однако данное обстоятельство не было учтено судом;

законный представитель осужденного С. – Л. - поддержал доводы, изложенные адвокатом в кассационной жалобе, и просил учесть то обстоятельство, что он в добровольном порядке возместил потерпевшей Т. 7 000 руб. Этот факт подтвержден распиской потерпевшей.

Судебная коллегия нашла заслуживающими внимания доводы авторов кассационных жалоб о незаконности принятого судом решения в части разрешения гражданского иска.

Суд удовлетворил иск потерпевшей Т., взыскав причиненный ей имущественный вред с осужденных солидарно, а в случае отсутствия у них доходов, достаточных для возмещения вреда, с их законных представителей в долях. При этом суд оставил без внимания то обстоятельство, что имущественный вред потерпевшей был причинен действиями не только осужденных, но и лица, дело в отношении которого выделено в отдельное производство, хотя за действия указанного лица, законные представители осужденных ответственности не несут. Не выяснялся судом и вопрос о том, возмещался ли вред потерпевшей осужденными и их законными представителями в добровольном порядке, что привело к необоснованному завышению взысканных с осужденных и их законных представителей сумм.

Кроме того, судом при разрешении гражданского иска в уголовном деле были допущены нарушения уголовно-процессуального закона: потерпевшей не были разъяснены права гражданского истца, а законным представителям осужденных не разъяснялись права гражданских ответчиков.

При таких обстоятельствах приговор суда в части гражданского иска отменен, дело в этой части направлено на новое судебное рассмотрение в порядке гражданского судопроизводства в тот же суд.

15. Постановление суда о возвращении уголовного дела прокурору признано незаконным и отменено, поскольку неустранимых нарушений, препятствующих рассмотрению дела по существу, не установлено.

(Извлечение)

Постановлением суда уголовное дело по обвинению несовершеннолетнего Б. в совершении преступления, предусмотренного п. «в» ч. 2 ст. 158 Уголовного кодекса Российской Федерации, возвращено прокурору для устранения препятствий его рассмотрения судом.

Со стадии судебного следствия суд по ходатайству государственного обвинителя вернул уголовное дело прокурору для устранения препятствий его рассмотрения судом в связи с тем, что обвинительное заключение составлено с нарушением требований Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации. Нарушения норм уголовно-процессуального закона выразились в том, что в материалах уголовного дела отсутствуют данные о стоимости похищенного и в полной мере не установлены данные об условиях жизни и воспитания несовершеннолетнего Б.

В кассационном представлении прокурор просил отменить постановление и направить дело в суд для рассмотрения по существу. В обоснование указывал на то, что отмеченные судом нарушения уголовно-процессуального закона могут быть устранены в ходе судебного заседания. Более того, выводы суда о наличии указанных нарушений противоречат материалам дела. Размер причиненного потерпевшему ущерба установлен со слов самого потерпевшего, что отражено в его заявлении и протоколе допроса. Содержат материалы уголовного дела и информацию об условиях жизни и воспитания несовершеннолетнего подсудимого. Имеются справки из медицинских учреждений, из органов системы профилактики, характеристики с места жительства, заключение судебно-психиатрической экспертизы.

Судебная коллегия нашла постановление суда подлежащим отмене по следующим основаниям.

В соответствии с положениями ст. 237 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации дело подлежит возвращению прокурору для устранения препятствий его рассмотрения судом в том случае, если исключена возможность постановления судом приговора или иного судебного решения. При этом ст. 237 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации содержит исчерпывающий перечень оснований, по которым уголовное дело может быть возвращено прокурору, а также обстоятельств, свидетельствующих о наличии допущенных в досудебном производстве существенных нарушений закона, не устранимых в судебном заседании.

В данном случае вывод суда о том, что допущенные нарушения являются неустранимыми и препятствуют рассмотрению дела, судебная коллегия считает ошибочным.

Из материалов дела усматривается, что обвинительное заключение соответствует требованиям ст. 220 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации: в нем содержатся данные о личности обвиняемого; существо обвинения, место и время совершения преступления, его способы, мотивы, цели, последствия и другие обстоятельства, имеющие значение для уголовного дела; формулировка обвинения с указанием пункта, части, статьи Уголовного кодекса Российской Федерации, предусматривающих ответственность за данное преступление; перечень доказательств, подтверждающих обвинение; данные о потерпевшем, характере и размере вреда, причиненного ему преступлением; данные о гражданском истце и гражданском ответчике.

Как правильно указано в кассационном представлении, довод о том, что в материалах уголовного дела отсутствуют данные о стоимости похищенного, не соответствует материалам уголовного дела. Стоимость похищенного определена со слов потерпевшего, что зафиксировано в протоколе его допроса. Кроме того, она указана потерпевшим в заявлении. В случае возникновения сомнений в достоверности представленных указанных потерпевшим сведений суд не лишен возможности в ходе судебного следствия затребовать у стороны обвинения необходимые документы, подтверждающие стоимость похищенного.

Материалы дела содержат сведения об условиях жизни и воспитания несовершеннолетнего подсудимого, об уровне его психического развития. В случае признания этих сведений недостаточными суд не лишен возможности восполнить их самостоятельно.

Каких-либо других обстоятельств, которые являлись бы препятствием для принятия по делу решения по существу, в постановлении суда не приведено.

С учетом вышеизложенного постановление суда о возвращении уголовного дела прокурору признано незаконным и отменено, уголовное дело направлено в тот же суд на новое рассмотрение со стадии судебного разбирательства.

16. Уголовное дело подлежит возвращению прокурору, если допущенные нарушения закона невозможно устранить в ходе предварительного слушания.

(Извлечение)

Органами следствия несовершеннолетний Ш. обвиняется в совершении трех преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 116 Уголовного кодекса Российской Федерации, преступлений предусмотренных ч. 1 ст. 115, п. «в» ч. 2 ст. 158, ч. 1 ст. 161, п. «а» ч. 2 ст. 161, ст. 325 Уголовного кодекса Российской Федерации; несовершеннолетний Т. обвиняется в совершении трех преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 116 Уголовного кодекса Российской Федерации; несовершеннолетний Б. обвиняется в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 116 Уголовного кодекса Российской Федерации; Д. обвиняется в совершении двух преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 116 Уголовного кодекса Российской Федерации.

Из предварительного судебного заседания суд по своей инициативе возвратил уголовное дело прокурору для устранения допущенного нарушения, выразившегося в том, что обвиняемым Ш., Т. и Б. не были разъяснены права, предусмотренные ч. 5 ст. 217 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации.

В кассационном представлении государственный обвинитель просил отменить постановление и направить дело в суд для рассмотрения по существу. В обоснование указывалось на то, что, поскольку обвиняемые Ш., Т. и Б. являются несовершеннолетними, они не могут воспользоваться правом, предусмотренным п. 2 ч. 5 ст. 217 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, дающим возможность рассмотрения дела в особом порядке принятия судебного решения, в связи с чем данное право им не разъяснялось. Полагал, что в данном случае нарушений, препятствующих рассмотрению уголовного дела по существу, не допущено, тем более что в ходе предварительного слушания обвиняемым разъяснено право на рассмотрение дела в особом порядке принятия судебного решения.

Судебная коллегия нашла постановление суда в части, касающейся возврата дела прокурору, подлежащим отмене по следующим основаниям.

В соответствии с п. 5 ч. 1 ст. 237 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации судья по ходатайству стороны или по собственной инициативе возвращает уголовное дело прокурору для устранения препятствий его рассмотрения судом, если при ознакомлении обвиняемого с материалами уголовного дела ему не были разъяснены права, предусмотренные ч. 5 ст. 217 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации.

В данном случае вывод суда о том, что обвиняемым не были разъяснены права, предусмотренные ч. 5 ст. 217 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, не основан на материалах дела.

Из протоколов ознакомления с материалами уголовного дела усматривается, что все обвиняемые, законные представители несовершеннолетних обвиняемых и их защитники поставили подписи под графой о разъяснении прав, предусмотренных ч. 5 ст. 217 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации. При этом Д. заявил о том, что желает воспользоваться правом, предусмотренным п. 3 ч. 5 ст. 217 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, остальные подсудимые не выразили желания воспользоваться каким-либо из прав перечисленных в ч. 5 ст. 217 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации.

Дело подлежит возвращению прокурору, если допущенные нарушения закона невозможно устранить в ходе предварительного слушания. В данном случае в ходе предварительного слушания права обвиняемым были разъяснены, однако никто из них не заявил о своем желании воспользоваться каким-либо из право, из перечисленных в ч. 5 ст. 217 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации.

При таких обстоятельствах постановление суда в части, касающейся возврата уголовного дела прокурору, нельзя признать законным, поэтому оно в указанной части отменено, уголовное дело направлено в тот же суд на новое рассмотрение со стадии предварительного слушания.

17. Постановление суда о возвращении уголовного дела прокурору отменено, поскольку в обвинительном заключении при указании года рождения обвиняемого допущена опечатка.

(Извлечение)

Несовершеннолетний В. обвиняется в тайном хищении чужого имущества, совершенном с незаконным проникновением в помещение.

Постановлением суда уголовное дело было возвращено прокурору для устранения препятствий рассмотрения его судом в связи с тем, что нарушены требования ст. 220 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации. По мнению суда, обвинительное заключение составлено не в отношении В., поскольку неправильно указана дата рождения обвиняемого, и данное нарушение не может быть устранено в ходе судебного рассмотрения уголовного дела.

В кассационном представлении прокурор просил отменить постановление суда и направить уголовное дело на новое судебное рассмотрение в тот же суд. Считал, что суд необоснованно пришел к выводу о невозможности постановления судебного решения, поскольку данное нарушение может быть устранено в ходе рассмотрения дела.

Судебная коллегия нашла постановление суда подлежащим отмене по следующим основаниям.

В соответствии с положениями ст. 237 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации дело подлежит возвращению прокурору для устранения препятствий его рассмотрения судом в том случае, если исключена возможность постановления судом приговора или иного судебного решения. При этом ст. 237 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации содержит исчерпывающий перечень оснований, по которым уголовное дело может быть возвращено прокурору, а также обстоятельств, свидетельствующих о наличии по делу допущенных в досудебном производстве существенных нарушений закона, неустранимых в судебном заседании.

Согласно ст. 220 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в обвинительном заключении следователь указывает данные о личности обвиняемого. В соответствии с этой нормой закона в обвинительном заключении содержатся данные о личности обвиняемого В.

Суд, возвращая уголовное дело прокурору, сослался на то, что дата рождения обвиняемого В. указана неправильно, поскольку он родился 17 октября 1995 года, а в обвинительном заключении указана другая дата - 17 октября 1990 года рождения.

Суд по изложенным выше основаниям ошибочно вернул уголовное дело прокурору, поскольку данное нарушение может быть устранено в судебном заседании.

В материалах дела имеется копия паспорта В., где указана его дата рождения. Кроме того, личность обвиняемого, устанавливается судом при рассмотрении дела.

Все следственные действия проводились в отношении обвиняемого В., родившегося 17 октября 1995 года.

Обвинение предъявлено В., родившемуся 17 октября 1995 года.

При таких обстоятельствах коллегия считает, что в обвинительном заключении при указании года рождения В. допущена опечатка.

С учетом изложенного постановление суда о возвращении уголовного дела прокурору нельзя признать законным и обоснованным, поэтому оно отменено, уголовное дело направлено на новое судебное разбирательство.

IV. Рассмотрение иных судебных материалов

18. Отменяя условное осуждение, суд не выяснил причины неисполнения осужденным возложенных на него судом обязанностей и установил, являются ли они уважительными, что повлекло отмену постановления суда. Кроме того, представление об отмене условного осуждения не подписано начальником уголовно-исполнительной инспекции, в связи с чем указанное представление является ничтожным и не может служить поводом для разрешения поставленного в нем вопроса.

(Извлечение)

Постановлением суда условное осуждение в отношении Б. отменено, и он направлен для отбывания назначенного ему приговором суда наказания в воспитательную колонию.

Б. признан виновным в совершении двух преступлений, предусмотренных п. «а» ч. 2 ст. 158 Уголовного кодекса Российской Федерации, трех преступлений, предусмотренных п. «а» ч. 3 ст. 158 Уголовного кодекса Российской Федерации. На основании ч. 3 ст. 69, ст. 71 Уголовного кодекса Российской Федерации с применением ст. 73 Уголовного кодекса Российской Федерации Б. назначено наказание в виде 2 лет 2 месяцев лишения свободы условно с испытательным сроком в 3 года. При этом суд возложил на условно осужденного следующие обязанности: ежемесячно регистрироваться в уголовно-исполнительной инспекции по установленным инспекцией дням; добросовестно учиться, соблюдая устав школы и учебную дисциплину; не менять место жительства без предварительного уведомления уголовно-исполнительной инспекции (далее - УИИ); не находиться вне постоянного места жительства, места пребывания с 22:00 до 06:00.

06 мая 2010 года начальник уголовно-исполнительной инспекции обратился в суд с представлением о продлении осужденному Б. испытательного срока на 1 месяц по тем основаниям, что он допустил пропуски занятий без уважительной причины с 19 по 23 апреля 2010 года, а 30 апреля 2010 года самовольно ушел с последнего урока. Кроме того, Б. не выполняет домашние задания, на уроках не работает, у него часто отсутствуют учебно-письменные принадлежности. Таким образом, Б. допустил нарушение возложенной на него судом обязанности добросовестно учиться, соблюдая устав школы и учебную дисциплину, за что 05 мая 2010 года ему было вынесено предупреждение об отмене условного осуждения.

15 июня 2010 года в суд было направлено новое представление уголовно-исполнительной инспекции, в котором поставлен вопрос об отмене условного осуждения в отношении Б. по тем основаниям, что он продолжает нарушать возложенные на него обязанности: 02 июня 2010 года не явился на регистрацию в УИИ без уважительной причины, 01 июня 2010 года сменил место жительства, не уведомив об этом уголовно-исполнительную инспекцию, за что 15 июня 2010 года ему вновь было вынесено предупреждение об отмене условного осуждения.

Сам Б., не согласившись с представлением, пояснил в судебном заседании, что старается учиться, но у него не получается. После 06 мая 2010 года занятия в школе он не пропускал, исправил отметки по 3 предметам. 02 июня 2010 года не явился на регистрацию ввиду отсутствия денег на проезд. Не поставил уголовно-исполнительную инспекцию в известность о смене места жительства, так как не успел, поскольку думал, что их семья будет переезжать 15 июня 2010 года, а они переехали 01 июня 2010 года.

Мать Б. в качестве законного представителя суду также пояснила, что 02 июня 2010 года сын не явился на регистрацию в уголовно-исполнительную инспекцию, поскольку она не смогла дать ему денег на проезд. О том, что они собираются переезжать, она говорила при постановке сына на учет в уголовно-исполнительную инспекцию и не думала, что об этом необходимо было известить УИИ до переезда. Когда она находится дома, то сын после 22:00 тоже всегда бывает дома.

Как пояснил в судебном заседании инспектор подразделения по делам несовершеннолетних, в ходе проведенной с 03 на 04 июня 2010 года проверки установлено, что Б. отсутствовал по месту жительства после 22:00.

Вместе с тем причину отсутствия несовершеннолетнего по месту жительства после 22:00 с 03 на 04 июня 2010 года суд не выяснил. Объяснения Б. как по данному, как и по другим фактам в судебном материале и в представленном уголовно-исполнительной инспекцией личном деле осужденного отсутствуют. Из докладной директора школы также невозможно установить, по какому адресу проводилась проверка осужденного - по старому или новому.

Также суд не дал никакой оценки объяснениям законного представителя и самого осужденного о том, что 02 июня 2010 года у Б. не было денег на проезд для явки в уголовно-исполнительную инспекцию. Суд не проверил, имелись ли уважительные причины пропуска несовершеннолетним занятий в школе с 19 по 23 апреля 2010 года.

Кроме того, имеющееся в судебном материале представление уголовно-исполнительной инспекции об отмене условного осуждения в отношении Б. не подписано начальником уголовно-исполнительной инспекции, в связи с чем указанное представление является ничтожным и не может служить поводом для разрешения поставленного в нем вопроса.

При таких обстоятельствах постановление суда нельзя признать законным и обоснованным.

Судом кассационной инстанции постановление суда отменено, материал направлен на новое судебное разбирательство. Б. из-под стражи освобожден.

Судебная коллегия по уголовным делам

Отдел кодификации, систематизации законодательства и обобщения судебной практики

Ошибки, допускаемые при применении положений

ст. 237 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации