Банк судебных решений

Бюллетень

судебной практики Свердловского областного суда

по уголовным делам

в отношении несовершеннолетних

(первый квартал 2010 года)

Бюллетень сформирован на основании материалов судебной практики по уголовным делам, содержащихся в нарядах судебных решений по уголовным делам Свердловского областного суда.

I. Вопросы квалификации преступлений

1.      Судом кассационной инстанции приговор суда отменен, поскольку выводы суда об отсутствии между осужденными предварительной договоренности на открытое хищение имущества потерпевшего не подтверждаются доказательствами, изложенными в приговоре. 

(Извлечение)

Приговором суда несовершеннолетний А., ранее судимый, осужден по ч. 1 ст. 161 Уголовного кодекса Российской Федерации к лишению свободы на срок 6 месяцев, по ст. п. «а» ч. 2 ст. 158 Уголовного кодекса Российской Федерации к исправительным работам на срок 1 год. На основании ч. 2 ст. 69 Уголовного кодекса Российской Федерации по совокупности преступлений путем поглощения менее строгого наказания более строгим окончательно назначено наказание в виде лишения свободы на срок 6 месяцев. На основании ст. 73 Уголовного кодекса Российской Федерации назначенное наказание постановлено считать условным с испытательным сроком в 1 год.

Этим же приговором в отношении несовершеннолетнего Г., ранее не судимого, на основании п. 3 ч. 1 ст. 24 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации  прекращено производство по делу в связи с истечением срока давности  уголовного преследования по п. «а» ч. 2 ст. 116 Уголовного кодекса Российской Федерации.

А. признан виновным в краже чужого имущества группой лиц по предварительному сговору и в грабеже чужого имущества, Г. – в том, что из хулиганских побуждений нанес побои потерпевшему Ш. или совершил иные насильственные действия, причинившие физическую боль, но не повлекшие последствий, указанных в ст. 115 Уголовного кодекса Российской Федерации. На основании п. 3 ч. 1 ст. 24 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в отношении Г. прекращено производство по делу в связи с истечением срока давности уголовного преследования п. «а» ч. 2 ст. ст. 116 Уголовного кодекса Российской Федерации

В судебном заседании А. и Г. свою вину признали полностью.

В кассационном представлении государственный обвинитель ставил  вопрос об отмене приговора в отношении А. и Г. и о направлении дела на новое судебное разбирательство. Представление мотивировалось тем, что вывод суда о том, что А. единолично похитил у потерпевшего Ш. сотовый телефон, а Г. нанес потерпевшему Ш. побои из хулиганских побуждений, не соответствует фактическим материалам уголовного дела и судом неправильно применены нормы материального права. Выводы следствия о том, что А. и Г. по предварительному сговору  и  с применением насилия,  не опасного для жизни и здоровья потерпевшего Ш., совершили хищение сотового телефона, основаны на показаниях потерпевшего, самих осужденных, свидетелей И. и Т., которым судом не дана соответствующая оценка.

В кассационной жалобе потерпевший Ш. просил приговор в отношении А. и Г. отменить и направить дело на новое судебное разбирательство в связи с неправильной квалификацией их действий судом.  В жалобе автор указывал на то, что из представленных суду доказательств следует, что между А. и Г. состоялся предварительный сговор на открытое хищение его сотового телефона, и при этом не имеет значение, что в соответствии с фабулой обвинения насилие применялось к нему только Г.  В результате согласованных действий А. и Г. ему были причинены не только кровоизлияния слизистой оболочки верхней губы и два кровоподтека лица, указанные в акте, но он был длительное время нетрудоспособен и в ОКБ № 1 ему был поставлен иной диагноз, до 01 мая 2010 года признан инвалидом III группы.

Судебная коллегия нашла убедительными доводы авторов жалобы и  представления о несоответствии выводов суда фактическим обстоятельствам дела, а приговор подлежащим отмене по следующим основаниям.

Как установлено по настоящему уголовному делу, органами предварительного расследования А. и Г. обвинялись в совершении грабежа имущества у потерпевшего Ш. группой лиц по предварительному сговору с применением насилия, не опасного для жизни и здоровья потерпевшего, и их действия квалифицированы по пп. «а», «г» ч. 2 ст. 161 Уголовного кодекса Российской Федерации.

Суд, квалифицируя действия А. по ч. 1 ст. 161 Уголовного кодекса Российской Федерации и Г. – по п. «а» ч. 2 ст. 116 Уголовного кодекса Российской Федерации, указал на то, что обвинением не был доказан факт наличия предварительного сговора между А. и Г. на совместное совершение преступления, предусмотренного пп. «а», «г» ч. 2 ст. 161 Уголовного кодекса Российской Федерации.

Выводы суда основаны на показаниях Г. и А., данных в судебном заседании, поскольку они, по мнению суда, отвечают установленным обстоятельствам дела. Из этих показаний следует, что между А. и Г. не было предварительной договоренности на хищение сотового телефона у потерпевшего, на отсутствие у Г. корыстного мотива и  нанесении им побоев потерпевшему из хулиганских побуждений.

Однако суд не учел при этом показаний А. и Г., данных ими во время предварительного следствия, в совокупности с показаниями потерпевшего Ш. и свидетеля И.

Суд, признал достоверными данные А. и Г. в судебном заседании показания о том, что между ними не было предварительной договоренности на хищение имущества у потерпевшего Ш. Но указанные показания противоречат показаниям, данным во время предварительного следствия А., который пояснял, что они с Г. договорились о хищении у потерпевшего телефона, о его продаже и приобретения на вырученные средства билетов до г. Екатеринбурга для И. и Г.

Показания А., данные им во время предварительного следствия, подтверждаются показаниями свидетеля И., который пояснял, что А. предложил Г. истребовать у Ш. деньги за якобы причиненные брату Г. побои. На самом деле брата у Г. нет. Когда они втроем подошли к потерпевшему, и А. стал высказывать претензии по поводу избиения брата Г., Ш. испугался и убежал. Затем через некоторое время А. и Г. подбежали к Ш., и Г. сначала рукой ударил Ш. кулаком в лицо, он упал, тогда Г. четыре раза пнул потерпевшего. Затем к Ш. подошел А. и вытащил из кармана одежды сотовый телефон.

Таким образом, судебная коллегия нашла обоснованными доводы авторов жалобы и представления о том, что выводы суда об отсутствии между А. и Г. предварительной договоренности на хищение сотового телефона у потерпевшего Ш., об отсутствии у Г. корыстного мотива, о нанесении побоев потерпевшему Ш. из хулиганских побуждений, не подтверждаются доказательствами, изложенными в приговоре.

Кроме того, судебная коллегия нашла подлежащим отмене приговор в части осуждения А. п. «а» ч. 2 ст. 158 Уголовного кодекса Российской Федерации, так как судом фактически не назначено осужденному наказание – не указано количество процентов, которые должны быть удержаны из заработной платы (в соответствии с требованиями ч. 3 ст. 50 Уголовного кодекса Российской Федерации из заработной платы осужденного к исправительным работам производятся удержания в доход государства в размере, установленном приговором суда, в пределах от пяти до двадцати процентов).

С учетом изложенного судебной коллегией приговор в отношении А. и Г. отменен, уголовное дело направлено на новое судебное разбирательство иным судебным составом.

Определение судебной коллегии по уголовным делам Свердловского областного суда от 17 февраля 2010 года № 22-1343/2010

2.       В судебном заседании не было установлено, что тяжкий вред потерпевшему был причинен группой лиц по предварительному сговору, поэтому судом кассационной инстанции действия одного осужденного переквалифицированы на умышленное причинение тяжкого вреда здоровью потерпевшего, опасного для его жизни, второго – на пособничество в умышленном причинении тяжкого вреда потерпевшему, опасного для его жизни.

(Извлечение)

Приговором суда Г. осужден по п. «а» ч. 3 ст. 111 Уголовного кодекса Российской Федерации к 5 годам 6 месяцам лишения свободы, по п. «а» ч. 2 ст. 166 Уголовного кодекса Российской Федерации к 1 году лишения свободы. На основании ч. 3 ст. 69 Уголовного кодекса Российской Федерации по совокупности преступлений путем частичного сложения наказаний окончательно назначено 6 лет лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режима.

Этим же приговором М., совершивший преступление в несовершеннолетнем возрасте, осужден по п. «а» ч. 3 ст. 111 Уголовного кодекса Российской Федерации к 5 годам 4 месяцам лишения свободы, по п. «а» ч. 2 ст. 166 Уголовного кодекса Российской Федерации к 1 году лишения свободы. На основании ч. 3 ст. 69 Уголовного кодекса Российской Федерации по совокупности преступлений путем частичного сложения наказаний окончательно назначено 5 лет 6 месяцев лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режима.

Г. и М. признаны виновными в умышленном причинении тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни человека, группой лиц по предварительному сговору, а также в неправомерном завладении автомобилем без цели хищения, группой лиц по предварительному сговору.

В судебном заседании осужденные вину признали частично.

Судебная коллегия нашла приговор суда подлежащим изменению.

Суд, проанализировав собранные по делу доказательства, обоснованно пришел к выводу о доказанности вины М. и Г. в умышленном причинении тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни потерпевшего Л.

Так, из показаний потерпевшего Л. следует, что он, подрабатывая в фирме «Такси-2», подвозил М. и Г., когда довез пассажиров и ожидал оплаты, М., сидящий сзади со словами: «Тогда прощай!», замахнулся на него ножом. Испугавшись, потерпевший закрыл лицо руками, стал отстегивать ремень, чтобы выскочить из машины. В это время М. нанес множественные удары ножом по голове и руке. Когда он отстегнул ремень безопасности и попытался выскочить и машины, Г., сидевший на переднем пассажирском сидении, стал его хватать за пуховик, ему удалось вырваться и убежать.

Согласно заключению судебно-медицинской экспертизы, Л. были причинены телесные повреждения в виде множественных резаных ран головы, шеи и левого предплечья, осложнившиеся шоком тяжелой степени и причинившие тяжкий вред здоровью по признаку опасности для жизни.

Судебная коллегия полагает, что, правильно установив обстоятельства совершенного осужденными преступления, суд неверно пришел к выводу о том, что преступление они совершили группой лиц по предварительному сговору.

Согласно действующему законодательству, совершение преступления группой лиц по предварительному сговору предполагает совершение преступления двумя или более исполнителями, заранее договорившимися о совместном совершении преступления, то есть они должны договориться о совместных действиях, о способе и средствах совершения преступления.

Однако из показаний осужденного М. следует, что он предлагал Г. помочь ему, поговорить о неправильном поведении потерпевшего Л. При этом он заранее не ставил в известность Г., что берет с собой нож. Роли не распределяли, все получилось спонтанно.

Осужденный Г. последовательно пояснял, что для него было неожиданностью применение М. ножа. Когда потерпевший пытался выскочить из машины, Г. удерживал его за пуховик, сам никаких телесных повреждений Л. не причинил.

Потерпевший Л. пояснял, что когда осужденный М. начал наносить ему удары ножом по голове, Г. в это время сидел без каких-либо действий, но когда он попытался выскочить из машины, Г. начал удерживать его за пуховик, а М. продолжал наносить ему удары по голове.

Таким образом, материалами дела не установлено, что тяжкий вред потерпевшему был причинен группой лиц по предварительному сговору.

Судом установлено, что именно от деяний М. потерпевшему причинен тяжкий вред здоровью.

Поэтому судебная коллегия нашла необходимым действия осужденного М. переквалифицировать с п. «а» ч. 3 ст. 111 Уголовного кодекса Российской Федерации на ч. 1 ст. 111 Уголовного кодекса Российской Федерации как умышленное причинение тяжкого вреда здоровью потерпевшему Л., опасного для  его жизни.

Кроме того, суд в приговоре, описывая деяния Г., указал, что Г. с целью облегчения М. причинения потерпевшему тяжкого вреда здоровью, удерживал Л.

Тем самым, суд признал достоверными и положил в основу приговора показания потерпевшего и осужденных, из которых следует, что осужденный Г. лишь содействовал М., а именно, удерживая потерпевшего, облегчал ему причинение Л. телесных повреждений.

При таких обстоятельствах, действия осужденного Г. необходимо переквалифицировать с п. «а» ч. 3 ст. 111 Уголовного кодекса Российской Федерации на ч. 5 ст. 33, ч. 1 ст. 111 Уголовного кодекса Российской Федерации как пособничество в умышленном причинении тяжкого вреда здоровью потерпевшего, опасного для жизни в момент причинения.

В кассационном порядке приговор суда в отношении Г. и М. изменен: действия М. переквалифицированы с п. «а» ч. 3 ст. 111 Уголовного кодекса Российской Федерации на ч. 1 ст. 111 Уголовного кодекса Российской Федерации; действия Г. переквалифицированы с п. «а» ч. 3 ст. 111 Уголовного кодекса Российской Федерации на ч. 5 ст. 33, ч. 1 ст. 111 Уголовного кодекса Российской Федерации, срок наказания осужденным снижен, вид исправительного учреждения изменен.

Определение судебной коллегии по уголовным делам Свердловского областного суда от 05 марта 2010 года № 22-2190/2010

3.      Судом кассационной инстанции установлено, что действия осужденного образуют эксцесс исполнителя, поэтому из его действий исключен квалифицирующий признак разбойного нападения – совершение преступления группой лиц по предварительному сговору.

(Извлечение)

Приговором суда несовершеннолетний Т. осужден по ч. 2 ст. 167 Уголовного кодекса Российской Федерации к 1 году лишения свободы, по ч. 2 ст. 162 Уголовного кодекса Российской Федерации с применением ст. 88 Уголовного кодекса Российской Федерации к 2 годам 6 месяцам лишения свободы. В соответствии с ч. 3 ст. 69 Уголовного кодекса Российской Федерации путем частичного сложения назначенных наказаний по совокупности преступлений назначено 3 года лишения свободы. На основании ч. 5 ст. 69 Уголовного кодекса Российской Федерации путем частичного сложения назначенного наказания по совокупности преступлений с наказанием, назначенным приговором суда от 18 ноября 2009 года, окончательно определено 4 года 4 месяца лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима.

Т. признан виновным в совершении группой лиц по предварительному сговору с Г. разбойного нападения в целях хищения имущества, с угрозой применения насилия, опасного для жизни и здоровья, с применением предмета, используемого в качестве оружия.

Кроме того, он признан виновным в умышленном повреждении путем поджога имущества Ф. – дома с надворными постройками и находившимся в них имуществом - с причинением значительного материального ущерба.

В судебном заседании Т. вину в совершении указанных преступлений признал полностью.

В кассационном представлении прокурор ставил вопрос об изменении приговора и исключении из квалификации действий Т. квалифицирующего признака разбойного нападения – совершение его группой лиц по предварительному сговору, поскольку в действиях Т. установлен эксцесс исполнителя относительно высказанной им в адрес потерпевшего угрозы применения насилия, опасного для жизни и здоровья.

Выводы суда о виновности Т. в совершении разбойного нападения соответствуют фактическим обстоятельствам дела и основаны на доказательствах, исследованных в судебном заседании.

Вместе с тем, давая юридическую оценку действиям Т., суд неправильно применил уголовный закон.

Согласно показаниям осужденного Т., он принял предложение Г. похитить у Ю. телефон. После того, как потерпевший на требование Г. о передаче ему сотового телефона ответил отказом, он, не ставя Г. в известность, достал из кармана нож, приставил его острием к животу потерпевшего, при этом, угрожая порезать, потребовал передачи телефона, что Ю. и сделал.

Потерпевший Ю. полностью подтвердил указанные обстоятельства преступления.

Как видно из материалов дела, Г. осужден приговором суда  по п. «а» ч. 2 ст. 161 Уголовного кодекса Российской Федерации, поскольку не установлено доказательств тому, что при вступлении в преступный сговор с Т. на открытое хищение имущества потерпевшего, умыслом его охватывалось применение ножа и высказывание угрозы причинения вреда здоровью потерпевшего.

Таким образом, действия Т. по применению ножа при совершении разбойного нападения и высказывании угрозы применения насилия, опасного для жизни и здоровья потерпевшего Ю., являются эксцессом исполнителя.

Однако при эксцессе исполнителя действия виновного не могут быть квалифицированы как совершенные группой лиц по предварительному сговору, поскольку само понятие эксцесса означает, что действия такого лица в ходе совершения преступления вышли за пределы ранее достигнутой договоренности и совершены им самостоятельно.

Материалы дела не содержат доказательств того, что Т. и Г. договорились совершить разбойное нападение, поскольку их изначальным умыслом охватывалось только открытое хищение имущества Ю.

При таких обстоятельствах, судебной коллегией приговор суда изменен, квалифицирующий признак разбойного нападения - совершение преступления группой лиц по предварительному сговору - исключен из квалификации действий Т. по ч. 2 ст. 162 Уголовного кодекса Российской Федерации.

Определение судебной коллегии по уголовным делам Свердловского областного суда от 19 февраля 2010 года № 22-1554/2010

II. Вопросы назначения наказания

4.      Суд при назначении наказания по совокупности преступлений, указав на применение принципа поглощения более строгим наказанием менее строгого, допустил нарушение положений ч. 2 ст. 69 Уголовного кодекса Российской Федерации, поскольку наказания, назначенные за совершение каждого из преступлений, являлись одинаковыми как по виду, так и по размеру, что исключало возможность применения принципа поглощения менее строгого наказания более строгим. Кроме того, сославшись на положения ст. 64 Уголовного кодекса Российской Федерации, суд при назначении наказания фактически не применил положений указанного закона.

 (Извлечение)

Приговором суда несовершеннолетний У., ранее судимый, осужден за совершение трех преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 166 Уголовного кодекса Российской Федерации, с применением положений ч. 4 ст. 88, ст. 64 Уголовного кодекса Российской Федерации к 8 месяцам исправительных работ с удержанием из заработной платы 10% в доход государства за каждое из преступлений; за совершение преступления, предусмотренного п. «б» ч. 2 ст. 158 Уголовного кодекса Российской Федерации с применением положений ч. 4 ст. 88 Уголовного кодекса Российской Федерации к 6 месяцам исправительных работ с удержанием из заработной платы 10% в доход государства. В соответствии с ч. 2 ст. 69 Уголовного кодекса Российской Федерации путем поглощения менее строгого наказания более строгим окончательно назначено 8 месяцев исправительных работ с удержанием из заработной платы 10% в доход государства.

У. признан виновным в совершении трех эпизодов неправомерного завладения автомобилями без цели их хищения, а также в совершении тайного хищения.

В судебном заседании У. вину свою в совершении указанных преступлений признал полностью.

Судебная коллегия нашла обоснованными доводы представления о нарушении требований закона при назначении У. наказания с применением положений ч. 2 ст. 69 Уголовного кодекса Российской Федерации по совокупности преступлений с указанием на применение принципа поглощения более строгим наказанием менее строгого, поскольку наказания в виде 8 месяцев исправительных работ с удержанием из заработка 10% в доход государства, назначенные У. за совершение каждого из трех преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 166 Уголовного кодекса Российской Федерации, в отношении которых суд применял положения ч. 2 ст. 69 Уголовного кодекса Российской Федерации, являлись одинаковыми как по виду, так и по размеру, что исключало возможность применения принципа поглощения более строгим наказанием менее строгого.

Более того, суд допустил нарушение требований закона и при назначении У. наказания за совершение преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 166 Уголовного кодекса Российской Федерации со ссылкой на положения ст. 64 Уголовного кодекса Российской Федерации.

Так, положения ст. 64 Уголовного кодекса Российской Федерации регулируют порядок назначения наказания при наличии исключительных обстоятельств, связанных с целями и мотивами преступления, ролью виновного, его поведением  во время или после совершения преступления и других обстоятельств, существенно уменьшающих степень общественной опасности преступления, а равно при активном содействии участника группового преступления раскрытию этого преступления, при этом наказание может быть назначено ниже низшего предела, предусмотренного соответствующей статьей Уголовного кодекса Российской Федерации, или суд может назначить более мягкий вид наказания, чем предусмотрено этой статьей Уголовного кодекса Российской Федерации, или не применить дополнительный вид наказания, предусмотренный в качестве обязательного.

Суд со ссылкой на положения ст. 64 Уголовного кодекса Российской Федерации назначил У. наказание за каждое из трех преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 166 Уголовного кодекса Российской Федерации, в виде  исправительных работ на срок 8 месяцев с удержанием из заработной платы 10% в доход государства.

Вместе с тем, сославшись на положения ст. 64 Уголовного кодекса  Российской Федерации, суд фактически не применил положений указанного закона при назначении У. наказания за преступления, предусмотренные ч. 1 ст. 166 Уголовного кодекса Российской Федерации, поскольку санкция названного закона предусматривает наказание в виде штрафа, которое в соответствии с положениями ст. 44 Уголовного кодекса Российской Федерации является самым мягким из всех видов наказания, предусмотренных Уголовным кодексом Российской Федерации. Обязательного же назначения дополнительного наказания санкция ч. 1 ст. 166 Уголовного кодекса Российской Федерации не предусматривает.

Более того, в судебном заседании установлено, что У. окончил 1 класс общеобразовательной школы, так как с 2004 года в возрасте 10 лет перестал посещать учебные занятия, бродяжничает, употребляет спиртные напитки и токсические вещества, поведение членами его семьи не контролируется, и он не только сам совершил ряд преступлений корыстной направленности, но и, являясь лидером и подчиняя себе младших по возрасту лиц, вовлек в их совершение несколько малолетних подростков. Таким образом, при назначении 15-тилетнему У. уголовного наказания в виде исправительных работ суд в нарушение требований ч. 2 ст. 87 Уголовного кодекса Российской Федерации и ст. 430 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, не обсудил вопрос о возможности применения к У., находящемуся в социально-опасном положении, нуждающемуся в особых условиях обучения и воспитания, принудительных мер  воспитательного воздействия, предусмотренных ч. 2 ст. 92 Уголовного кодекса Российской Федерации, регулирующих назначение несовершеннолетнему наказания и возможность освобождения его от назначенного наказания с помещением в специальное учебно-воспитательное учреждение закрытого типа органа управления образованием.

Судебной коллегией приговор в отношении У. отменен, уголовное дело направлено на новое судебное рассмотрение иным судебным составом.

Определение судебной коллегии по уголовным делам Свердловского областного суда от 03 марта 2010 года № 22-2114/2010

5.      Судом кассационной инстанции наказание в виде лишения свободы, назначенное несовершеннолетнему, совершившему преступление средней тяжести впервые, смягчено – в качестве наказания назначены исправительные работы, поскольку в приговоре не указаны обстоятельства, послужившие основанием для вывода суда о возможности исправления осужденного только при назначении ему самого сурового наказания.

(Извлечение)

Приговором суда несовершеннолетний Ф. осужден за совершение преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 30, п. «а» ч. 2 ст. 158 Уголовного кодекса Российской Федерации, к 2 годам лишения свободы на срок 2 года. На основании ст. 73 Уголовного кодекса Российской Федерации назначенное наказание постановлено считать условным с испытательным сроком 2 года с возложением ряда обязанностей.

Ф. признан виновным в покушении на кражу чужого имущества группой лиц по предварительному сговору.

В судебном заседании Ф. вину свою в совершении преступления не признал.

Проверив материалы дела, судебная коллегия нашла необходимым смягчить назначенное Ф. наказание, так как он совершил впервые в несовершеннолетнем возрасте преступление, отнесенное к категории средней тяжести, а суд в приговоре не указал обстоятельства, которые могли бы служить основанием для вывода суда о возможности исправления несовершеннолетнего Ф. только при назначении ему наказания в виде самого сурового наказания за совершение данного преступления – лишения свободы.

Судебной коллегией приговор суда изменен, назначенное Ф. по ч. 3 ст. 30, п. «а» ч. 2 ст. 158 Уголовного кодекса Российской Федерации наказание смягчено, назначен 1 год исправительных работ с удержанием 10% заработка ежемесячно в доход государства. На основании ст. 73 Уголовного кодекса Российской Федерации назначенное наказание постановлено считать условным с испытательным сроком 1 год с возложением ряда обязанностей.

Определение судебной коллегии по уголовным делам Свердловского областного суда от 05 марта 2010 года № 22-2109/2010

6.      При назначении наказания с применением положений ст. 70 Уголовного кодекса Российской Федерации по совокупности приговоров в срок отбывания наказания по новому приговору засчитывается срок наказания, отбытого по предыдущему приговору.

(Извлечение)

Приговором суда несовершеннолетний М., ранее судимый, осужден по ч. 1 ст. 158 Уголовного кодекса  Российской Федерации к наказанию в виде 10 месяцев лишения свободы. На основании ст. 70 Уголовного кодекса Российской Федерации по совокупности приговоров путем частичного присоединения наказания, не отбытого по приговору от 22 февраля 2008 года,  назначено 2 года лишения свободы с отбыванием наказания в воспитательной колонии.

Постановлением суда апелляционной инстанции оставлен без изменения приговор  мирового судьи, которым  М. признан виновным в совершении тайного хищения чужого имущества. 

В судебном заседании М. свою вину признал полностью.

По смыслу закона, в случае назначения осужденному наказания с применением положений ст. 70 Уголовного кодекса Российской Федерации по совокупности приговоров в срок отбывания наказания по новому приговору засчитывается срок наказания, отбытого по предыдущему приговору.

М. постановлением от 17 августа 2009 года отменено условное осуждение по приговору от 22 февраля 2008 года, осужденный взят под стражу в зале суда и направлен для отбывания наказания в воспитательную колонию.

Таким образом, срок отбытого по приговору суда от 22 февраля 2008 года наказания подлежит зачету в срок отбывания наказания, назначенного с применением положений ст. 70 Уголовного кодекса  Российской Федерации, по совокупности приговоров.

В срок отбывания наказания М. зачтен срок наказания, отбытого им по приговору от 22 февраля 2008 года с 17 августа 2009 года по 28 октября 2009 года.

Определение судебной коллегии по уголовным делам Свердловского областного суда от 31 марта 2010 года № 22-3206/2010

7.      При назначении наказания по правилам ч. 5 ст. 69 Уголовного кодекса Российской Федерации в окончательное наказание полностью засчитывается наказание, отбытое по первому приговору суда.

(Извлечение)

Приговором суда несовершеннолетний Р., ранее судимый, осужден за совершение двух преступлений, предусмотренных п. «г» ч. 2 ст. 161 Уголовного кодекса Российской Федерации, к наказанию в виде 1 года 6 месяцев лишения свободы за каждое из преступлений. В соответствии с ч. 3 ст. 69 Уголовного кодекса Российской Федерации путем частичного сложения наказаний к отбытию назначено наказание в виде 2 лет лишения свободы. В соответствии с ч. 5 ст. 69 Уголовного кодекса Российской Федерации путем частичного сложения наказания, назначенного по данному приговору с наказанием, назначенным по приговору от 22 января 2010 года, к отбытию назначено наказание в виде лишения свободы на срок 2 года 6 месяцев с отбыванием в воспитательной колонии.

Р. признан виновным в совершении двух эпизодов открытого хищения имущества с угрозой применения насилия, не опасного для жизни и здоровья.

Судебная коллегия нашла необходимым зачесть в срок отбытия Р. наказания время содержания его под стражей по приговору от 22 января 2010 года.

 Из приговора от 22 января 2010 года усматривается, что Р. до постановления  указанного приговора содержался под стражей с 11 октября 2009 года.

По смыслу положений ст. 72 Уголовного кодекса Российской Федерации и ст. 31 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 11 января 2007 года № 2 «О практике назначения судами Российской Федерации уголовного наказания» при назначении наказания по правилам ч. 5 ст. 69 Уголовного кодекса Российской Федерации в окончательное наказание полностью засчитывается наказание, отбытое по первому приговору суда.

Следовательно,  время  содержания  Р. под стражей в период с 11 октября 2009 года по 15 февраля 2010 года подлежит зачету в срок отбывания им окончательного наказания, назначенного ему по приговору от 15 февраля 2010 года по совокупности преступлений с применением положений ч. 5 ст. 69 Уголовного кодекса Российской Федерации.

В срок отбытия Р. наказания, назначенного по приговору от 15 февраля 2010 года, зачтено время содержания его под стражей в период с 11 октября 2009 по 15 февраля 2010 года.

Определение судебной коллегии по уголовным делам Свердловского областного суда от 07 апреля 2010 года № 22-3522/2010

III. Вопросы освобождения от уголовной ответственности и наказания

8.      Судом кассационной инстанции приговор суда отменен, производство по делу прекращено на основании п. 3 ч. 1 ст. 24 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с истечением сроков давности привлечения к уголовной ответственности, поскольку оснований, предусмотренных ч. 3 ст. 78 Уголовного кодекса Российской Федерации, для приостановления течения сроков давности по делу не имелось.

(Извлечение)

Приговором суда Ш. осужден за совершение преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 158 Уголовного кодекса Российской Федерации, с  применением ст. ст. 61, 62 Уголовного кодекса Российской Федерации к 1 году лишения свободы. В соответствии со ст. 73 Уголовного кодекса Российской Федерации назначенное наказание постановлено считать условным с испытательным сроком 1 год 6 месяцев и с возложением ряда обязанностей.

В судебном заседании Ш. вину свою признал полностью.

В кассационной жалобе адвокат просил приговор изменить: освободить Ш. от назначенного наказания в связи с истечением сроков давности. Автор жалобы при этом указывал на то, что его подзащитный  совершил преступление более одного года назад, от следствия и суда несовершеннолетний не скрывался, от явок не уклонялся. В  соответствии с требованиями ст. 94 Уголовного кодекса Российской Федерации в связи с истечением сроков давности уголовного преследования его подзащитный Ш. подлежит освобождению от наказания, а уголовное дело прекращению.

Проверив материалы дела, судебная коллегия нашла приговор подлежащим отмене по следующим основаниям.

Приговор суда в отношении Ш. подлежит отмене с прекращением производства по делу ввиду истечения срока давности привлечения к уголовной ответственности.

Преступление, предусмотренное ч. 1 ст. 158 Уголовного кодекса  Российской Федерации, отнесено законом к категории дел небольшой тяжести, срок давности привлечения к уголовной ответственности за совершение которых, согласно п. «а» ч. 1 ст. 78 Уголовного кодекса Российской Федерации, составляет 2 года, а для несовершеннолетних в силу положений ст. 94 Уголовного кодекса Российской Федерации этот срок составляет 1 год.

Преступление, предусмотренное ч. 1 ст. 158 Уголовного кодекса  Российской Федерации, совершено Ш. 17 мая  2008 года в пятнадцатилетнем  возрасте.

Следовательно, срок давности привлечения Ш. к уголовной ответственности за совершение им преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 158 Уголовного кодекса Российской Федерации, истек 17 мая 2009 года, то есть до вынесения 11 ноября 2009 года приговора суда.

При этом судебная коллегия указала, что оснований, предусмотренных положениями ч. 3 ст. 78 Уголовного кодекса Российской Федерации, для приостановления течения сроков давности по делу не имелось.

В соответствии с положениями ч. 3 ст. 78 Уголовного кодекса  Российской Федерации течение сроков давности приостанавливается, если лицо, совершившее преступление, уклоняется от следствия или суда. В этом случае течение сроков давности возобновляется с момента задержания   указанного лица или его явки с повинной.

Как видно из материалов дела по обвинению Ш. в совершении преступления, предусмотренного п. «в» ч. 2 ст. 158 Уголовного кодекса  Российской Федерации, указанное дело возбуждено 26 мая 2008 года в отношении неустановленного лица. Дознавателем 24 июня 2008 года было вынесено постановление о приостановлении предварительного расследования в связи с неустановлением лица. 10 сентября 2009 года было вынесено постановление о возобновлении предварительного расследования. Несовершеннолетний Ш. 14 сентября 2009 года обратился в органы следствия с явкой с повинной, 28 сентября 2009 года ему было предъявлено обвинение в совершении преступления, предусмотренного п. «в» ч. 2 ст. 158 Уголовного кодекса Российской Федерации, и 08 октября 2009 года производство по данному уголовному делу закончено, в этот же день обвиняемый Ш. был ознакомлен с материалами дела и ему была вручена копия обвинительного акта. Согласно постановлению судьи от 30 октября 2009 года, судебное разбирательство по делу назначено на 11 ноября 2009 года.

Приведенные выше обстоятельства свидетельствует о том, что Ш. не скрывался от органов следствия и суда.

Изложенное выше свидетельствует об отсутствии предусмотренных законом оснований для приостановления течения сроков давности привлечения Ш. к уголовной ответственности за совершение преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 158 Уголовного кодекса  Российской Федерации.

С учетом изложенного судебной коллегией приговор суда отменен, производство по делу прекращено на основании п. 3 ч. 1 ст. 24 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с истечением сроков давности привлечения к уголовной ответственности.

Определение судебной коллегии по уголовным делам Свердловского областного суда от 20 января 2010 года № 22-86/2010

9.      В соответствии с положениями ч. 1 ст. 92 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации освободив виновного от назначенного наказания с применением принудительных мер воспитательного воздействия, суд первой инстанции в нарушение п. 4 ч. 1 ст. 308 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в резолютивной части обвинительного приговора наказание ему не назначил, что повлекло отмену приговора и прекращение уголовного дела с освобождением несовершеннолетнего от уголовной ответственности на основании ч. 1 ст. 90  Уголовного кодекса Российской Федерации и ст. 431 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации.

(Извлечение)

Приговором суда Ш. осужден за совершение преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 30, пп. «а», «б» ч. 2 ст. 158 Уголовного кодекса Российской Федерации, без назначения наказания. В соответствии с положениями ч. 1 ст. 92, ч. 2 ст. 90 Уголовного кодекса Российской Федерации Ш. освобожден от наказания с применением принудительных мер воспитательного воздействия сроком на 6 месяцев в виде передачи его под надзор матери и подразделения по делам несовершеннолетних ОВД по месту жительства, ограничения пребывания Ш. вне дома по месту жительства, то есть недопущения его нахождения вне дома с 22:00 часов до 06:00 часов следующего дня и возложения обязанности продолжить обучение.

Несовершеннолетний Ш. признан виновным в совершении покушения  на кражу чужого имущества группой лиц по предварительному сговору, с незаконным проникновением в иное хранилище.

 В судебном заседании Ш. вину в совершении инкриминированного ему преступного действия признал частично.

В кассационном представлении прокурор ставил вопрос об отмене приговора суда в отношении Ш. с направлением дела на новое судебное разбирательство в связи с допущенным при постановлении приговора существенным нарушением норм уголовно-процессуального закона, выразившемся в несоответствии резолютивной части приговора требованиям ст. 308 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, поскольку суд, признав Ш. виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 30, пп. «а», «б» ч. 2 ст. 158 Уголовного кодекса Российской Федерации, не указал вид и размер наказания, от которого он освободил Ш. с применением к нему принудительных мер воспитательного воздействия.

Судебная коллегия нашла приговор суда подлежащим отмене по следующим основаниям.

Выводы суда о возможности исправления и перевоспитания Ш., совершившего впервые в несовершеннолетнем возрасте преступление средней тяжести, соответствуют требованиям ст. 87 Уголовного кодекса Российской Федерации и ст. 430 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, устанавливающим, что к несовершеннолетним, совершившим преступления, могут быть применены принудительные меры воспитательного воздействия, и что при постановлении приговора в отношении несовершеннолетнего суд обязан решить вопрос о возможности освобождения несовершеннолетнего от наказания в случаях, предусмотренных ст. 92 Уголовного кодекса Российской Федерации.

Вместе с тем доводы представления о допущенном судом при постановлении приговора в отношении Ш. существенном нарушении норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации обоснованны.

В силу п. 4 ч. 1 ст. 308 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в резолютивной части обвинительного приговора помимо прочего должны быть указаны вид и размер наказания, назначенного подсудимому за каждое преступление, в совершении которого он признан виновным.

Суд, признав Ш. виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 30, пп. «а», «б» ч. 2 ст. 158 Уголовного кодекса Российской Федерации, и в соответствии с положениями ч. 1 ст. 92 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации освободив Ш. от назначенного наказания с применением принудительных мер воспитательного воздействия, в нарушение вышеуказанных требований закона не назначил ему наказание, что является существенным нарушением требований уголовно-процессуального закона, влекущим отмену приговора.

При изложенных обстоятельствах, признав вывод суда о возможности исправления Ш. путем применения к нему принудительных мер воспитательного воздействия основанным на материалах дела, судебная коллегия нашла возможным освободить Ш. от уголовной ответственности с прекращением в отношении него уголовного дела на основании ч. 1  ст. 90  Уголовного кодекса Российской Федерации и ст. 431 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, применить к нему принудительные меры воспитательного воздействия.

Определение судебной коллегии по уголовным делам Свердловского областного суда от 12 марта 2010 года № 22-2502/2010

IV. Процессуальные вопросы

10.  Поскольку суд нарушил положения ст. 1074 Гражданского кодекса Российской Федерации, согласно которым обязанность по возмещению процессуальных издержек возложена не на несовершеннолетнего в возрасте от 14 до 18 лет, а на его законного представителя, постановление о взыскании процессуальных издержек отменено.

 (Извлечение)

Приговором суда С. осужден по пп. «а», «г» ч. 2 ст. 161 Уголовного кодекса Российской Федерации с применением положений ст. 73 Уголовного кодекса Российской Федерации к 2 годам лишения свободы условно с испытательным сроком 3 года.

Постановлением судьи с законного представителя несовершеннолетнего С. произведено взыскание процессуальных издержек в виде расходов по оплате труда адвоката, представлявшего по уголовному делу интересы несовершеннолетнего в порядке, предусмотренном ст. 51 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации по назначению следователя в ходе предварительного следствия и по назначению судьи  при рассмотрении дела в суде. Всего взыскано 30 815 руб. 14 коп., из них в счет возмещения расходов на оплату труда адвоката за представление интересов С. в ходе предварительного следствия - 21 207 руб. 50 коп., за осуществление его защиты в суде - 9 607 руб. 64 коп.

В кассационной жалобе законный представитель С. просила постановление судьи изменить, освободить ее от уплаты расходов по оплате труда адвоката за участие в судебном разбирательстве и частично освободить от оплаты процессуальных издержек, понесенных в ходе предварительного следствия. Указывала, что прокурором было заявлено требование о взыскании процессуальных издержек, понесенных только в ходе предварительного следствия, и не заявлялось требование об их взыскании за участие адвоката в суде. Защита ее несовершеннолетнего сына осуществлялась по назначению, и адвокат просил о взыскании этих расходов за счет бюджета. Просьбу о частичном освобождении от оплаты процессуальных издержек, понесенных в ходе предварительного следствия, законный представитель мотивировала тем, что на ее иждивении находятся двое несовершеннолетних детей, затягивание предварительного следствия по делу, а также судебного разбирательства, произошли не по ее вине.

Судебная коллегия нашла постановление судьи подлежащим отмене по  следующим основаниям.

В соответствии со ст. 131 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации суммы, выплаченные адвокату за оказание им юридической помощи по делу, являются процессуальными издержками и подлежат взысканию с несовершеннолетнего осужденного, а при отсутствии у него достаточных средств – с его законного представителя.

Как  следует из  материалов дела, в ходе предварительного следствия по уголовному делу и в суде интересы несовершеннолетнего осужденного С. в порядке, предусмотренном ст. 51 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, по назначению следователя, а затем и суда, представлял адвокат, оплата труда которого по представлению интересов несовершеннолетнего в период предварительного следствия была произведена за счет средств федерального бюджета.

В ходе предварительного следствия и в суде ни сам С., ни его законный представитель не заявляли ходатайств об отказе от услуг адвоката. В связи с этим в силу требований ст. 132 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, при постановлении в отношении С. обвинительного приговора, с него подлежали взысканию процессуальные издержки по оплате труда адвоката, осуществлявшего защиту его интересов в порядке, предусмотренном ст. 51 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, в ходе предварительного следствия и в суде.

При этом, производя взыскание процессуальных издержек, суд должен был руководствоваться положениями ст. 1074 Гражданского кодекса Российской Федерации, устанавливающими, что несовершеннолетние в возрасте от 14 до 18 лет самостоятельно несут ответственность за причиненный ими вред на общих основаниях и что взыскание причиненного вреда с их родителей производится в случае отсутствия у самих несовершеннолетних доходов либо иного имущества, достаточных для возмещения вреда. Обязанность родителей по возмещению вреда, причиненного несовершеннолетними в возрасте от 14 до 18 лет, прекращается по достижению причинившими вред совершеннолетия либо в случае, когда у них до достижения совершеннолетия появились доходы или иное имущество, достаточные для возмещения  вреда.

В силу указанных выше требований закона суду надлежало возложить обязанность по возмещению процессуальных издержек непосредственно на самого осужденного С. с указанием о возложении обязанности по возмещению  процессуальных издержек на его законного представителя при отсутствии у него средств, достаточных для возмещения процессуальных издержек.

Судебной коллегией постановление суда отменено с направлением  судебного материала в суд, постановивший приговор, для рассмотрения в порядке, предусмотренном ст. 397 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации.

Определение судебной коллегии по уголовным делам Свердловского областного суда от 27 января 2010 года № 22-1395/2010

11.  Постановление суда в части разрешения гражданского иска признано незаконным, поскольку в нарушение положений ст. 1074 Гражданского кодекса Российской Федерации обязанность по возмещению материального ущерба и компенсации морального вреда возложена не на несовершеннолетнего осужденного, а на его законного представителя.

(Извлечение)

Приговором суда П. осужден по ч. 4 ст. 111 Уголовного кодекса Российской Федерации к 6 годам лишения свободы с отбыванием наказания в воспитательной колонии.

Приговором постановлено взыскать с законного представителя К. в пользу Г. 133 713 руб. 49 коп., в том числе 23 713 руб. 49 коп. в счет возмещения расходов на погребение, 100 000 руб. в счет компенсации морального вреда, 10 000 руб. услуги представителя.

Несовершеннолетний П. признан виновным в умышленном причинении тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни человека, повлекшего по неосторожности смерть потерпевшего.

В судебном заседании П. вину свою признал частично.

В кассационной жалобе адвокат и законный представитель К. указывали, что суд в нарушение ст. 1074 Гражданского кодекса Российской Федерации возложил обязанность по возмещению вреда, причиненного действиями несовершеннолетнего П., на его законного представителя К., при этом не указал срок, в течение которого данная обязанность возложена.

Судебная коллегия нашла необходимым отменить приговор суда в части разрешения гражданского иска по следующим основаниям.

При разрешении гражданского иска потерпевшей Г. и взыскании материального ущерба и компенсации морального вреда с законного представителя несовершеннолетнего осужденного П. – К. - суд нарушил требования закона. В соответствии со ст. 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации вред, причиненный личности или имуществу гражданина, подлежит возмещению в полном объеме лицом, причинившим вред. Согласно требованиям ст. 1074 Гражданского кодекса Российской Федерации, несовершеннолетние в возрасте от 14 до 18 лет самостоятельно несут ответственность за причиненный вред на общих основаниях. Если у несовершеннолетних в возрасте от 14 до 18 лет отсутствует имущество или заработок, достаточный для возмещения вреда, обязанность возмещения вреда в соответствующей части возлагается на их родителей, в случае если они не докажут, что вред возник не по их вине. Обязанность родителей по возмещению вреда, причиненного несовершеннолетними, прекращается после достижения ими совершеннолетия.

Из материалов дела видно, что на момент совершения преступления осужденному П. исполнилось 17 лет.

В силу ч. 3 ст. 1074 Гражданского кодекса Российской Федерации обязанность родителей по возмещению вреда, причиненного несовершеннолетними в возрасте от 14 до 18 лет, прекращается по достижению причинившими вред совершеннолетия либо в случае, когда у них до достижения совершеннолетия появились доходы или иное имущество, достаточные для возмещения вреда.

Суд в нарушение вышеуказанного закона, удовлетворяя исковые требования потерпевшей, принял решение о взыскании средств в счет возмещение материального ущерба и компенсации морального вреда только с законного представителя К.  

В силу указанных выше требований закона суду надлежало возложить обязанность по возмещению материального ущерба и компенсации морального вреда непосредственно на самого П., с указанием о возложении обязанности по возмещению причиненного вреда на его законного представителя К. при отсутствии у самого несовершеннолетнего средств, достаточных для возмещения вреда. 

Приговор суда в этой части не может быть признан законным и обоснованным, поэтому он отменен и направлен на новое судебное рассмотрение в порядке гражданского судопроизводства.

Определение судебной коллегии по уголовным делам Свердловского областного суда от 17 марта 2010 года № 22-2747/2010

12.  Приговор суда отменен в связи с нарушением уголовно-процессуального закона, выразившимся в не предоставлении законному представителю несовершеннолетнего подсудимого права участвовать в прениях сторон, а также в связи с мягкостью назначенного наказания. 

(Извлечение)

Приговором суда С., ранее судимый, осужден по ч. 4 ст. 111 Уголовного кодекса Российской Федерации к 5 годам лишения свободы. На основании ст. 70 Уголовного кодекса Российской Федерации по совокупности приговоров к назначенному наказанию частично присоединена неотбытая часть наказания по приговору от 13 августа 2008 года и окончательно назначено 6 лет лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима.

Приговором суда З., несудимый, осужден по ч. 4 ст. 111 Уголовного кодекса Российской Федерации к 3 годам 6 месяцам лишения свободы с отбыванием наказания в воспитательной колонии.

С. признан виновным в умышленном причинении тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни человека, повлекшем по неосторожности смерть потерпевшего Х., а несовершеннолетний З. – в умышленном причинении тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни человека, повлекшем по неосторожности смерть потерпевшего К.

В судебном заседании С. и З. вину не признали.

В кассационном представлении прокурор просил приговор суда отменить, уголовное дело направить на новое судебное разбирательство. По мнению прокурора, с учетом обстоятельств совершенных преступлений и данных о личности осужденных, суд назначил С. и З. чрезмерно мягкое наказание.

В кассационной жалобе потерпевшая К. просила отменить приговор суда, уголовное дело направить на новое судебное разбирательство. По мнению потерпевшей, осужденному З. за причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшему смерть ее сына К., назначено чрезмерно мягкое наказание.

Изучив материалы дела, обсудив доводы, изложенные в кассационном представлении и в кассационной жалобе, судебная коллегия нашла  приговор суда подлежащим отмене по приведенным ниже основаниям.

В соответствии с ч. 2 ст. 292 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации подсудимый вправе заявить ходатайство об участии в прениях сторон. Согласно п. 4 ч. 1 ст. 428 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, в судебное заседание вызываются законные представители несовершеннолетнего подсудимого, которые вправе участвовать в прениях сторон.

Из протокола судебного заседания усматривается, что суд разъяснил законному представителю несовершеннолетнего подсудимого З. - Р. - положения ст. 47 Уголовно-процессуального кодекса, а также право участвовать в прениях сторон. Вместе с тем, в судебном заседании суд не предоставил  законному представителю Р. возможности участия в прениях сторон, что, согласно п. 6 ч. 2 ст. 381 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, является безусловным основанием для отмены приговора.

Помимо этого, судебная коллегия также усмотрела основания для отмены приговора суда по доводам кассационного представления и кассационной жалобы потерпевшей К. о чрезмерной мягкости назначенного осужденному З. наказания, поскольку при назначении ему наказания суд не в полной мере учел обстоятельства и тяжесть совершенного преступления, а также наступившие последствия для потерпевшей.

Судом кассационной инстанции приговор суда в отношении С. и З. отменен, уголовное дело направлено на новое судебное разбирательство в тот же суд, в ином составе.

Определение судебной коллегии по уголовным делам Свердловского областного суда от 19 марта 2010 года № 22-734/2010

Ошибки, допускаемые при применении положений ст. 237 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации

13.  Постановление суда о возвращении уголовного дела прокурору со ссылкой на несоответствие описания преступного деяния его квалификации отменено, поскольку суд рассматривает поступившее уголовное дело по тому обвинению, которое предъявлено обвиняемому, и, исходя из требований ст. 299 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, решает вопрос о том, является ли это деяние преступлением и каким пунктом, частью, статьей Уголовного кодекса Российской Федерации оно предусмотрено.

(Извлечение)

Постановлением суда уголовное дело по обвинению К. в совершении преступлений, предусмотренных ч. 3 ст. 30, п. «а» ч. 2 ст. 166, ч. 4 ст. 150 Уголовного кодекса Российской Федерации; несовершеннолетнего Ш. в совершении преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 119, ч. 1 ст. 116, ч. 3 ст. 30, п. «а» ч. 2 ст. 166 Уголовного кодекса Российской Федерации, возвращено прокурору для устранения препятствий его рассмотрения судом.

Суд по результатам предварительного слушания вернул уголовное дело прокурору, указав на то, что в обвинении и в обвинительном заключении при квалификации действий Ш. по эпизоду нанесения побоев указано, что он нанес один удар рукой по голове потерпевшего, причинив последнему физическую боль, однако его действия квалифицированы по ч. 1 ст. 116 Уголовного кодекса Российской Федерации как нанесение побоев, причинивших физическую боль, но не повлекших последствий, указанных в ст. 115 Уголовного кодекса Российской Федерации. По мнению суда, описание преступного деяния не соответствует его квалификации, поскольку однократное нанесение удара потерпевшему не может рассматриваться как нанесение побоев, а должно квалифицироваться как иные насильственные действия, что не вменялось в вину Ш. Указанные нарушения невозможно восполнить в стадии судебного разбирательства, что исключает возможность постановления судом приговора либо принятия иного решения на основании представленного обвинительного заключения.

В кассационном представлении прокурор просил отменить постановление суда, уголовное дело направить на новое рассмотрение в тот же суд. По его мнению, указанная в обвинительном заключении формулировка вмененных в вину Ш. деяний соответствует требованиям закона, и у суда имелась возможность постановления приговора или вынесения иного решения на основе данного обвинительного заключения.

Судебная коллегия нашла постановление суда подлежащим отмене по следующим основаниям.

В соответствии с п. 1 ч. 1 ст. 237 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации судья по ходатайству стороны или по собственной инициативе возвращает уголовное дело прокурору для устранения препятствий его рассмотрения судом в случае, если обвинительное заключение составлено с нарушением требований Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, что исключает возможность постановления судом приговора или вынесения иного решения на основе данного заключения.

Утверждение суда о том, что несоответствие описания преступного деяния Ш. его квалификации по ч. 1 ст. 116 Уголовного кодекса Российской Федерации, является препятствием к рассмотрению дела судом, не основано на требованиях закона.

Суд рассматривает поступившее уголовное дело по тому обвинению, которое предъявлено обвиняемому, и, исходя из требований ст. 299 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации решает вопрос о том, является ли вмененное в вину деяние преступлением и каким пунктом, частью, статьей Уголовного кодекса Российской Федерации оно предусмотрено.

В данном конкретном случае, с учетом исследованных судом материалов дела и признания доказанным факта нанесения одного удара рукой по голове потерпевшего, суду необходимо было решить вопрос о том, является ли нанесение одного удара рукой по голове потерпевшего с причинением ему физической боли нанесением побоев или иными насильственными действиями, и в зависимости от этого дать юридическую оценку деяниям виновного. При этом суду следовало также иметь в виду и то, что в соответствии с требованиями закона сам суд не вправе формулировать новое обвинение, поскольку он не является органом уголовного преследования.

При таких обстоятельствах следует признать, что у суда не имелось препятствий для рассмотрения уголовного дела по существу.

Постановление судьи отменено, уголовное дело направлено на новое рассмотрение в тот же суд со стадии предварительного слушания.

Определение судебной коллегии по уголовным делам Свердловского областного суда от 19 февраля 2010 года № 22-1844/2010

14.  Постановление суда о возвращении уголовного дела признано незаконным, поскольку, несмотря на отсутствие у обвиняемого паспорта, его личность органами предварительного следствия надлежащим образом была установлена.

(Извлечение)

Постановлением суда уголовное дело по обвинению З. и А. в совершении преступления, предусмотренного п. «а» ч. 2 ст. 161 Уголовного кодекса Российской Федерации, возвращено прокурору для устранения препятствий  к постановлению по делу  приговора или иного решения.

З. и А. предъявлено обвинение в открытом хищении чужого имущества группой лиц по предварительному сговору.

В постановлении суд сослался на нарушение требований ст. 220 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, выразившихся в том, что в обвинительном заключении указаны данные о личности А., не подтвержденные  документами, в соответствии с требованиями закона удостоверяющими  личность гражданина Российской Федерации. 

В кассационном  представлении государственный обвинитель ставил вопрос об отмене постановления судьи. По его мнению,  предусмотренных законом оснований для возвращения дела прокурору не имелось, поскольку к материалам дела приобщена копия  свидетельства о рождении А., из  справки ОУФМС России по Свердловской области  следует, что А. не документировался. Все процессуальные действия в отношении А. производились с участием его законного представителя, подтвердившей личность несовершеннолетнего сына.

Судебная коллегия нашла постановление суда подлежащим отмене по следующим основаниям.

По смыслу закона под допущенными при составлении обвинительного заключения нарушениями требований норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, влекущими возвращение дела прокурору, понимаются такие нарушения, которые исключают возможность принятия судом решения по существу дела на основании данного обвинительного заключения.

В оспариваемом постановлении не приведено обстоятельств, которые бы являлись препятствием для постановления по делу по обвинению А. и З. решения по существу.

Как видно из материалов дела, данные о личности А. подтверждены данными свидетельства о его рождении. Из сообщения Территориальной комиссии по делам несовершеннолетних и защите их прав следует, что 03 марта 2009 года А. привлечен к административной ответственности по факту проживания без паспорта.

Из справки ОУФМС от 22 января 2010 года следует, что А. документы не оформлял.

Проведение оперативно-розыскных мероприятий для представления на бумажном носителе иного документа с фотографией А., удостоверенного подписью должностного лица, на возможность производства которых содержится ссылка в постановлении суда, уголовно-процессуальным законом не предусмотрено.

Как правильно указано в представлении, процессуальные действия с А. проводились в присутствии его законного представителя, подтвердившего личность обвиняемого А., в связи с чем у суда не имелось оснований сомневаться в соответствии лица, в отношении которого проводились следственные действия и в отношении которого составлено обвинительное заключение.

При таких обстоятельствах постановление суда о возвращении уголовного дела прокурору признано незаконным и отменено, дело направлено в тот же суд для рассмотрения по существу со стадии назначения дела к судебному разбирательству.

Определение судебной коллегии по уголовным делам Свердловского областного суда от 31 марта 2010 года № 22-3228/2010

V. Рассмотрение иных судебных материалов

15.  При разрешении вопроса об избрании лицу меры пресечения суд не вправе входить в обсуждение вопроса как о виновности лица в инкриминируемом преступлении, так и вопроса о правовой оценке инкриминируемого лицу преступления.

(Извлечение)

Постановлением судьи отказано в удовлетворении ходатайства следователя об избрании несовершеннолетнему К., подозреваемому в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 30, п. «г» ч. 3 ст. 228.1 Уголовного кодекса Российской Федерации, заключения под стражу в качестве меры пресечения.

Судебная коллегия изменила постановление суда по следующим основаниям.

Указание в постановлении суда на то, что органами следствия не представлено достаточных данных, подтверждающих обоснованность подозрения в покушении К. на незаконный сбыт наркотических средств, а также указание на то, что из представленных материалов следует, что К. лишь незаконно хранил наркотическое средство, подлежит исключению из постановления как не отвечающее требованиям закона, поскольку на стадии решения вопроса об избрании меры пресечения лицу, подозреваемому в совершении преступления, суд обязан убедиться в достаточности данных, свидетельствующих об имевшем место событии преступления, а также данных о причастности к нему подозреваемого. Именно эти данные органы следствия обязаны представить суду для решения вопроса об избрании меры пресечения.

Как следует из судебных материалов, упомянутые данные в отношении К. органами следствия представлены.

Однако по смыслу закона при разрешении вопроса об избрании лицу меры пресечения суд не вправе входить в обсуждение вопроса как о виновности лица в инкриминируемом преступлении, так и вопроса о правовой оценке инкриминируемого лицу преступления.

Суд в нарушение приведенных выше требований закона указал на то, что в материалах отсутствуют достаточные доказательства, подтверждающие обоснованность подозрения в покушении К. на незаконный сбыт наркотических средств, то есть данных, позволяющих судить о правовой оценке действий подозреваемого, а также в нарушение положений ст. 14 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации о  презумпции невиновности суд пришел к выводу о наличии в действиях К. состава преступления, предусматривающего ответственность за незаконное хранение наркотических средств.

По изложенным основаниям судебная коллегия постановление суда изменила, исключила указание о том, что органами следствия не представлено достаточных данных, подтверждающих обоснованность подозрения в покушении К. на незаконный сбыт  наркотических средств, а также указание на то, что из представленных материалов следует, что К. незаконно хранил наркотическое средство.

Определение судебной коллегии по уголовным делам Свердловского областного суда от 24 марта 2010 года № 22-2924/2010

Практика рассмотрения материалов о помещении несовершеннолетних, не подлежащих уголовной ответственности, в специальные учебно-воспитательные учреждения закрытого типа

16.  Постановление суда отменено, поскольку суд не проверил сведения, содержащиеся в постановлениях о прекращении уголовного преследования и об отказе в возбуждении уголовного дела о совершении несовершеннолетним общественно опасных деяний, и обоснованность ходатайства Территориальной комиссии по делам несовершеннолетних и защите их прав о помещении несовершеннолетнего в специальное учебно-воспитательное учреждение закрытого типа. Кроме того, были допущены нарушения прав несовершеннолетнего и его законного представителя на защиту, а также нарушен порядок рассмотрения судебного материала.

(Извлечение)

Постановлением следователя прекращено уголовное преследование в отношении малолетнего Е. на основании п. 2 ч. 1 ст. 24 и ч. 3 ст. 27 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с отсутствием в его деянии состава преступления, предусмотренного пп. «а», «в» ч. 2 ст. 158 Уголовного кодекса Российской Федерации, вследствие недостижения возраста, с которого наступает уголовная ответственность.

Постановлением следователя отказано в возбуждении уголовного дела в отношении Е. на основании ч. 2 ст. 24 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с недостижением им возраста, с которого наступает уголовная ответственность за совершение общественно опасного деяния, предусмотренного ч. 4 ст. 111 Уголовного кодекса Российской Федерации.

Территориальная комиссия по делам несовершеннолетних и защите их прав обратилась в суд с ходатайством о помещении несовершеннолетнего Е. в специальное учебно-воспитательное учреждение закрытого типа. Однако каких-либо доводов в обоснование заявленного ходатайства в последнем не приведено, имеются лишь ссылки на то, чему будет способствовать помещение подростка в указанное заведение и какие мероприятия это позволит выполнить.

Судом  указанное ходатайство удовлетворено, несовершеннолетний Е. направлен в специальное учебно-воспитательное учреждение закрытого типа на 3 года.

В жалобах:

законный представитель Е. просила об отмене постановления судьи в отношении ее сына, мотивируя тем, что необходимости помещать его в закрытое учреждение не имеется, так как он учится в школе, помогает по дому ей и бабушке с дедушкой, занимается с младшим братом;

адвокат просил постановление судьи отменить, мотивируя тем, что несовершеннолетний Е. школу посещал, из-под контроля матери не вышел, помогал ей по дому. Указывал, что законный представитель беспокоится за судьбу сына и, несмотря на инвалидность, имеет возможность много времени проводить с ним. К тому же, по мнению законного представителя, в настоящее время ее сын исправился.

Как следует из постановления судьи, основанием для направления несовершеннолетнего Е. в специальное учебно-воспитательное учреждение закрытого типа послужило неоднократное совершение им общественно опасных деяний, по фактам которых в возбуждении уголовных дел было отказано в связи с недостижением Е. возраста, с которого наступает уголовная ответственность, а также то, что этот подросток отрицательно характеризуется и на проводимую с ним профилактическую работу не реагирует, из-под контроля и влияния матери вышел.

Между тем имеющиеся в представленных материалах ходатайства Территориальной комиссии по делам несовершеннолетних и защите их прав мотивированного обоснования необходимости помещения Е. в специальное учебно-воспитательное учреждение закрытого типа не содержат и предъявляемым ст. 27 Федерального закона от 24 июня 1999 года № 120-ФЗ «Об основах профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних» требованиям не отвечают.

Не приобщены к указанным ходатайствам в полном объеме и необходимые документы, перечень которых содержится в выше указанном Законе, а именно: материалы об отказе в возбуждении уголовного дела, материалы о прекращении уголовного преследования в отношении Е.

Судом указанные в законе основания помещения несовершеннолетнего Е. в упомянутое учебно-воспитательное учреждение не установлены и в постановлении не приведены.

Так, из протокола судебного заседания усматривается, что суд, огласив содержащиеся в постановлениях следователей о прекращении уголовного преследования и об отказе в возбуждении уголовного дела сведения о совершении Е. общественно опасных деяний, предусмотренных ч. 4 ст. 111 и пп. «а», «в» ч. 2 ст. 158 Уголовного кодекса Российской Федерации, не проверил и, несмотря на участие Е. в судебном заседании, по обстоятельствам совершения общественно опасного деяния, предусмотренного пп. «а», «в» ч. 2 ст. 158 Уголовного кодекса Российской Федерации, его не опросил. Не устранил суд и противоречий между изложенными в постановлении об отказе в возбуждении в отношении Е. уголовного дела по факту причинения тяжких телесных повреждений Ч., повлекших его смерть, и объяснениями Е., данными в судебном заседании, о том, что он этого мужчину не трогал.      

Кроме того, как видно из протокола судебного заседания, судом было исследовано уголовное дело в отношении Т., М. и В., по которому в качестве свидетеля проходит Е., и копии материалов уголовного дела.

Однако конкретные листы уголовных дел и конкретные процессуальные документы, которые исследовались судом, в протоколе судебного заседания не отражены, не указано в протоколе судебного заседания и о том, копии материалов какого уголовного дела судом исследовались.

При этом исследованные судом материалы уголовных дел к данному судебному материалу не приобщены, в связи с чем не представляется возможным проверить законность и обоснованность принятого судом решения.

Помимо этого из представленных материалов явствует, что ни законный представитель несовершеннолетнего, ни сам Е. с судебным материалом ознакомлены не были, чем было нарушено их право на защиту.

Более того, участвовавшая в судебном заседании в качестве защитника адвокат, как видно из протокола судебного заседания, фактически защиту интересов несовершеннолетнего не осуществляла, оставив решение о судьбе вопроса на усмотрение суда, чем также было нарушено право несовершеннолетнего на защиту.

Были нарушены судом и другие права несовершеннолетнего Е. и его законного представителя, а также порядок рассмотрения судебного материала.

Из судебного материала видно, что первоначально судом рассматривалось представление начальника ОМ ОВД о помещении несовершеннолетнего Е. в Центр временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей (далее - ЦВСНП) до 30 суток.

В ходе рассмотрения указанного представления по предложению прокурора, против которого не возражали участники процесса, в том числе представители территориальной комиссии по делам несовершеннолетних и защите их прав, подразделения по делам несовершеннолетних ОВД и органа опеки и попечительства, суд принял решение об отложение рассмотрения представления начальника милиции на 10 февраля 2010 года, после чего суд фактически продолжил судебное заседание 12 февраля 2010 года, но уже по рассмотрению ходатайства территориальной комиссии по делам несовершеннолетних и защите их прав о помещении несовершеннолетнего Е. в специальное учебно-воспитательное учреждение закрытого типа.

При этом, как видно из протокола судебного заседания, несмотря на изменение субъекта, заявляющего ходатайство, и вида учреждения, в которое предлагалось поместить несовершеннолетнего Е., суд какого-либо решения по представлению начальника милиции о помещении Е. в ЦВСНП не принял, а продолжив судебное заседание, не разъяснил право отвода состава суда участникам процесса, за исключением вступившего в процесс педагога, также не разъяснил права несовершеннолетнему и его законному представителю и не выяснил наличие или отсутствие ходатайств.

Таким образом, суд фактически руководствовался положениями ст. 253 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, хотя в данном случае не вправе был применять нормы уголовно-процессуального законодательства об отложении судебного заседания, поскольку обязан  был руководствоваться только положениями Федерального закона от 24 июня 1999 года № 120-ФЗ «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних».

При таких обстоятельствах постановление судьи нельзя признать законным и обоснованным.

Постановление суда отменно, материалы направлены на новое судебное разбирательство.

Постановление председателя Свердловского областного суда от 26 марта 2009 года № 22-3114/2009

Судебная коллегия по уголовным делам

Отдел кодификации, систематизации законодательства и обобщения судебной практики