Уважаемые посетители!

Предлагаем Вам новую версию сайта Свердловского областного суда.

В случае возникновения технических сбоев Вы можете получить необходимую информацию по ссылке: http://oblsud.svd.sudrf.ru

Если Вас не затруднит, отправьте свое мнение о новом сайте по адресу: mel@ekboblsud.ru

С уважением, администратор

ПРОДОЛЖИТЬ

Банк судебных решений

Бюллетень Свердловского областного суда по гражданским делам
Бюллетень Свердловского областного суда по уголовным делам
Бюллетень Свердловского областного суда по административным делам
Бюллетень по уголовным делам в отношении несовершеннолетних и семейным делам

Страницы: 1 2 3 4 5 >>

Утвержден

постановлением президиума

Свердловского областного суда

26 марта 2014 года

Бюллетень

судебной практики Свердловского областного суда

по уголовным делам в отношении несовершеннолетних и гражданским делам, вытекающим из семейных правоотношений

(четвертый квартал 2013 года)

Бюллетень сформирован на основании материалов судебной практики, содержащихся в нарядах судебных решений по уголовным и гражданским делам Свердловского областного суда.

Раздел I. Судебная практика по уголовным делам

в отношении несовершеннолетних

I. Вопросы квалификации преступлений

1. Неверная правовая оценка действий осужденных при правильном установлении фактических обстоятельств влечет изменение приговора.

Если все преступления, совершенные по совокупности, являются преступлениями небольшой или средней тяжести, либо приготовлением к тяжкому или особо тяжкому преступлению, либо покушением на тяжкое или особо тяжкое преступление, окончательное наказание назначается с применением положений ч. 2 ст. 69 Уголовного кодекса Российской Федерации.

Приговором суда К. и Б., являвшийся на момент совершения преступления несовершеннолетним, признаны виновными в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 30, п. «г» ч. 3 ст. 228.1 Уголовного кодекса Российской Федерации в редакции Федерального закона от 27 июля 2009 года № 215-ФЗ, то есть в покушении на незаконный сбыт наркотических средств в особо крупном размере, группой лиц по предварительному сговору, не доведенный до конца по не зависящим от них обстоятельствам.

Также К. признан виновным в совершении двух преступлений, предусмотренных ч. 5 ст. 33, ч. 3 ст. 30, ч. 2 ст. 228 Уголовного кодекса Российской Федерации в редакции Федерального закона от 19 мая 2010 года № 87-ФЗ.

По совокупности преступлений с применением принципа частичного сложения назначенных наказаний на основании ч. 3 ст. 69 Уголовного кодекса Российской Федерации К. окончательно назначено наказание в виде лишения свободы на срок 8 лет 8 месяцев с отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режим.

Б. назначено наказание в виде лишения свободы на срок 4 года 6 месяцев с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима.

Судебная коллегия изменила приговор в части осуждения К. и Б. по ч. 3 ст. 30, п. «г» ч. 3 ст. 228.1 Уголовного кодекса Российской Федерации в редакции Федерального закона от 27 июля 2009 года № 215-ФЗ, переквалифицировала действия К. на ч. 5 ст. 33, ч. 3 ст. 30, ч. 2 ст. 228 Уголовного кодекса Российской Федерации в редакции Федерального закона от 19 мая 2010 года № 87-ФЗ, квалифицировав их как пособничество в покушении на приобретение и хранение без цели сбыта наркотического средства в особо крупном размере, не доведенное до конца по не зависящим от осужденного обстоятельствам.

Из объема предъявленного Б. обвинения судебная коллегия исключила квалифицирующий признак «группой лиц по предварительному сговору».

Судебная коллегия сочла, что, правильно установив фактические обстоятельства, суд первой инстанции пришел к неверному выводу о том, что совокупностью доказательств, полно и правильно приведенных в приговоре суда и получивших в нем надлежащую оценку, подтверждено наличие в действиях осужденных К. и Б. предварительного сговора на сбыт как всей партии наркотического вещества, так и его части.

Кроме того, совокупность доказательств, изложенных в приговоре суда, свидетельствовала о том, что К. действовал в интересах приобретателя наркотического вещества, а значит, ответственность за сбыт наркотика нести не мог.

Судебная коллегия, переквалифицировав действия К. на более мягкий состав и исключив из объема обвинения Б. квалифицирующий признак, назначила К. наказание в виде лишения свободы на срок 6 лет с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима, а Б. снизила размер назначенного наказания до 4 лет.

В качестве основания для назначения К. более мягкого наказания по совокупности преступлений судебная коллегия, помимо перечисленного выше, указала, что при сложении назначенных наказаний судом первой инстанции неверно применены нормы материального права. При сложении наказаний в данном случае суду следовало руководствоваться ч. 2 ст. 69 Уголовного кодекса Российской Федерации, а не ч. 3 указанной статьи, так как все совершенные К. преступления носят неоконченный характер.

2. Преступность и наказуемость деяния определяются уголовным законом, действовавшим во время совершения этого деяния.

Приговором суда У. и К., являвшийся на момент совершения преступления несовершеннолетним, признаны виновными в совершении 25 августа 2012 года преступления, предусмотренного пп. «а», «б» ч. 2 ст. 158 Уголовного кодекса Российской Федерации в редакции Федерального закона от 07 марта 2011 года № 26-ФЗ.

Суд апелляционной инстанции изменил приговор, указав на то, что в соответствии со ст. 9 Уголовного кодекса Российской Федерации преступность и наказуемость деяния определяются уголовным законом, действовавшим во время совершения этого деяния, и постановил считать У. и К. осужденными по пп. «а», «б» ч. 2 ст. 158 Уголовного кодекса Российской Федерации в редакции Федерального закона от 07 декабря 2011 года № 420-ФЗ.

II. Вопросы назначения наказания

3. Если лицо, совершившее тяжкое или особо тяжкое преступление в несовершеннолетнем возрасте, на момент постановления приговора достигло совершеннолетия, ему следует назначать отбывание наказания в исправительной колонии общего режима.

Приговором суда Л. осужден по ч. 4 ст. 111 Уголовного кодекса Российской Федерации к 3 годам лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режима.

Судебная коллегия изменила вид исправительного учреждения, назначила Л. отбывание наказания в исправительной колонии общего режима, поскольку преступление он совершил в несовершеннолетнем возрасте.

В соответствии с ч. 3 ст. 58 и ч. 6 ст. 88 Уголовного кодекса Российской Федерации несовершеннолетние отбывают наказание в воспитательных колониях, а по достижении восемнадцатилетнего возраста на основании ст. 140 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации переводятся в исправительные колонии общего режима.

По смыслу закона осужденному, совершившему преступление в несовершеннолетнем возрасте и достигшему к моменту постановления приговора возраста 18 лет, не может быть назначено отбывание наказания в исправительной колонии строгого режима.

4. Лицу, совершившему преступление небольшой тяжести впервые, наказание в виде лишения свободы может быть назначено только при наличии отягчающих обстоятельств или только если соответствующей статьей Особенной части указанного Кодекса лишение свободы предусмотрено как единственный вид наказания.

Приговором суда несовершеннолетний К. осужден по ч. 1 ст. 108 Уголовного кодекса Российской Федерации к наказанию в виде лишения свободы на срок 1 год 10 месяцев условно с испытательным сроком 1 год 6 месяцев с возложением ряда обязанностей.

При назначении К. наказания в виде лишения свободы суд не учел требования ч. 1 ст. 56, ч. 6 ст. 88 Уголовного кодекса Российской Федерации, в соответствии с которыми данный вид наказания К. не мог быть назначен, так как совершенное им преступление отнесено законом к категории преступлений небольшой тяжести, на момент совершения преступления он являлся несовершеннолетним, несудимым, обстоятельств, отягчающих его наказание судом не установлено, санкцией ч. 1 ст. 108 Уголовного кодекса Российской Федерации предусмотрены альтернативные виды наказаний.

Судебная коллегия изменила приговор суда, смягчила назначенное К. наказание до исправительных работ на срок 8 месяцев с удержанием 10% заработной платы в доход государства.

5. Назначение несовершеннолетнему осужденному наказания ниже низшего предела, предусмотренного санкцией соответствующей статьи, должно сопровождаться указанием на конкретную норму закона, которой руководствовался суд.

Доказательство, полученное с нарушением уголовно-процессуального законодательства, является недопустимым и не может быть положено в основу судебного решения.

Приговором суда Б., М. и Г. осуждены по ч. 2 ст. 162, п. «а» ч. 2 ст. 131 Уголовного кодекса Российской Федерации. На основании ч. 3 ст. 69 Уголовного кодекса Российской Федерации Б. и Г. назначено наказание в виде лишения свободы на срок 3 года 2 месяца с отбыванием в воспитательной колонии и в исправительной колонии общего режима соответственно, а М. на основании ч. 5 ст. 69, ст. 71 Уголовного кодекса Российской Федерации – на срок 3 года 2 месяца 3 дня с отбыванием наказания в воспитательной колонии.

Судебная коллегия изменила приговор в отношении Б., М. и Г.

Осужденные совершили преступления в несовершеннолетнем возрасте, и при назначении наказания по ч. 2 ст. 131 Уголовного кодекса Российской Федерации, санкция которой предусматривает низший предел наказания в виде 4 лет лишения свободы, суд первой инстанции, назначив наказание ниже указанного предела, фактически применил положения ч. 6.1 ст. 88 Уголовного кодекса Российской Федерации, но не сделал ссылку на данную норму закона.

Учитывая, что у суда первой инстанции имелись правовые основания для применения указанной нормы закона, судебная коллегия внесла в приговор соответствующие изменения.

Кроме того, в основу обвинительного приговора судом первой инстанции положено объяснение потерпевшей С., которое получено с нарушением требований уголовно-процессуального закона, без разъяснения прав и обязанностей потерпевшей, поэтому не может быть признано доказательством.

Ссылка суда на указанное объяснение потерпевшей С. как на доказательство вины осужденных судебной коллегией из описательно-мотивировочной части приговора была исключена.

6. Судом первой инстанции в качестве обстоятельства, смягчающего наказание, не учтен несовершеннолетний возраст осужденного.

В приговоре в нарушение требований ч. 5 ст. 88 Уголовного кодекса Российской Федерации излишне указано на назначение наказания без ограничения свободы, а также в нарушение требований ст. 58 указанного Кодекса не определен вид исправительного учреждения.

Приговором суда Б., И., К., Д., С. и Р. осуждены за совершение ряда квалифицированных угонов, грабежей и разбоев к наказанию в виде лишения свободы на различные сроки.

Согласно п. «б» ч. 1 ст. 61 Уголовного кодекса Российской Федерации несовершеннолетие виновного признается обстоятельством, смягчающим наказание, а Д. совершил преступления в несовершеннолетнем возрасте.

Судебная коллегия признала несовершеннолетие Д. в качестве обстоятельства, смягчающего наказание, и в связи с этим снизила размер наказания как за каждое совершенное им преступление, так и по их совокупности.

Поскольку в соответствии с ч. 5 ст. 88 Уголовного кодекса Российской Федерации наказание в виде ограничения свободы может быть назначено несовершеннолетним осужденным только в виде основного наказания, судебная коллегия исключила из приговора указание на необходимость назначения и на назначение Д., Б., Р., И. и К. основного наказания без ограничения свободы.

Статьей 58 Уголовного кодекса Российской Федерации определен порядок назначения осужденным к лишению свободы вида исправительного учреждения.

При назначении Д. и С. наказания в виде лишения свободы суд нарушил требования данной нормы, не определил вид исправительного учреждения, в котором осужденным следует отбывать наказание, что также явилось основанием для изменения приговора.

7. Суду при назначении наказания по совокупности неоконченных преступлений следовало применить положения ч. 2 ст. 69 Уголовного кодекса Российской Федерации.

По приговору суда Н. осужден по ч. 3 ст. 30, пп. «а», «в», «г» ч. 2 ст. 161 Уголовного кодекса Российской Федерации к наказанию в виде лишения свободы на срок 2 года 6 месяцев со штрафом в размере 5 000 рублей, по ч. 3 ст. 30, пп. «а», «в», «г» ч. 2 ст. 161 Уголовного кодекса Российской Федерации к наказанию в виде лишения свободы на срок 2 года со штрафом в размере 5 000 рублей. На основании ч. 3 ст. 69 Уголовного кодекса Российской Федерации Н. назначено наказание в виде лишения свободы на срок 3 года 6 месяцев условно с испытательным сроком 3 года 6 месяцев и установлением ряда обязанностей со штрафом в размере 7 000 рублей.

Этим же приговором К. осужден по ч. 3 ст. 30, пп. «а», «в», «г» ч. 2 ст. 161 Уголовного кодекса Российской Федерации к наказанию в виде лишения свободы на срок 1 год 6 месяцев, по ч. 3 ст. 30, пп. «а», «в», «г» ч. 2 ст. 161 Уголовного кодекса Российской Федерации – на срок 1 год. На основании ч. 3 ст. 69 Уголовного кодекса Российской Федерации К. назначено наказание в виде лишения свободы на срок 2 года условно с испытательным сроком 1 год 6 месяцев с установлением ряда обязанностей.

Судебная коллегия изменила приговор в отношении Н. и К.

Согласно ч. 2 ст. 69 Уголовного кодекса Российской Федерации, если все преступления, совершенные по совокупности, являются покушением на тяжкое или особо тяжкое преступление, окончательное наказание назначается путем поглощения менее строгого наказания более строгим либо путем частичного или полного сложения назначенных наказаний. При этом окончательное наказание не может превышать более чем наполовину максимальный срок или размер наказания, предусмотренного за наиболее тяжкое из совершенных преступлений.

Из приговора исключено указание на назначение окончательного наказания по правилам ч. 3 ст. 69 Уголовного кодекса Российской Федерации. В соответствии с требованиями ч. 2 ст. 69 Уголовного кодекса Российской Федерации окончательное наказание по совокупности преступлений назначено путем частичного сложения наказаний с применением положений ст. 73 Уголовного кодекса Российской Федерации.

Н. назначено наказание в виде лишения свободы на срок 3 года 5 месяцев условно с испытательным сроком 3 года 6 месяцев и установлением ряда обязанностей, а также дополнительное наказание в виде штрафа в размере 7 000 рублей.

К. назначено наказание в виде лишения свободы на срок 1 год 11 месяцев условно с испытательным сроком 1 год 6 месяцев и с установлением ряда обязанностей.

8. Суд при назначении лишения права управлять транспортным средством в качестве дополнительного вида наказания не учел требования ст. 47 Уголовного кодекса Российской Федерации.

Приговором суда К. осужден по ч. 1 ст. 264 Уголовного кодекса Российской Федерации к наказанию в виде ограничения свободы на срок 1 год 10 месяцев с лишением права управлять транспортным средством на срок 1 год 6 месяцев.

Суд апелляционной инстанции изменил приговор.

Суд первой инстанции не учел, что возможность назначения дополнительного наказания в случае назначения основного наказания в виде ограничения свободы санкцией ч. 1 ст. 264 Уголовного кодекса Российской Федерации не предусмотрена.

В силу положений ст. 47 Уголовного кодекса Российской Федерации лишение права управлять транспортным средством может быть назначено в качестве дополнительного вида наказания в случаях, когда оно не предусмотрено соответствующей статьей Особенной части указанного Кодекса, если суд признает невозможным сохранение за осужденным права управлять транспортным средством.

Поскольку судом первой инстанции не приведено обстоятельств, в силу которых невозможно сохранение за осужденным права управлять транспортным средством, суд апелляционной инстанции исключил из приговора указание на назначение дополнительного вида наказания.

III. Вопросы освобождения от уголовной ответственности и наказания

9. Приговор отменен, уголовное дело в части прекращено в связи с истечением сроков давности уголовного преследования.

Приговором суда от 23 октября 2013 года М. осужден за совершение семи квалифицированных краж. На основании ч. 3 ст. 69 и ч. 5 ст. 69 Уголовного кодекса Российской Федерации ему назначено наказание в виде лишения свободы на срок 2 года с отбыванием в исправительной колонии общего режима.

На момент совершения одного из преступлений, предусмотренных п. «б» ч. 2 ст. 158 Уголовного кодекса Российской Федерации, отнесенных законом к категории преступлений средней тяжести, М. являлся несовершеннолетним, от следствия и суда по данному уголовному делу не уклонялся.

В силу ст. 94 Уголовного кодекса Российской Федерации при освобождении от уголовной ответственности несовершеннолетних сроки давности, предусмотренные ст. ст. 78 и 83 Уголовного кодекса Российской Федерации, сокращаются наполовину. Шестилетний срок давности привлечения к уголовной ответственности за совершение преступления средней тяжести, предусмотренный п. «б» ч. 1 ст. 78 Уголовного кодекса Российской Федерации, составляет для несовершеннолетнего три года.

Одно из преступлений, предусмотренных п. «б» ч. 2 ст. 158 Уголовного кодекса Российской Федерации, совершено М. в период с октября по ноябрь 2009 года. Предусмотренные ч. 3 ст. 78 Уголовного кодекса Российской Федерации основания для приостановления течения сроков давности по делу отсутствовали. Трехгодичный срок давности уголовного преследования за совершение данного преступления истек 01 октября 2012 года, то есть до поступления уголовного дела в суд.

Судебная коллегия отменила приговор в части осуждения М. за совершение в период с октября по ноябрь 2009 года преступления, предусмотренного п. «б» ч. 2 ст. 158 Уголовного кодекса Российской Федерации, а уголовное дело в указанной части прекратила на основании п. 3 ч. 1 ст. 24 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с истечением сроков давности уголовного преследования, что повлекло снижение назначенного М. наказания.

IV. Процессуальные вопросы

10. Лицо, которое в связи с отсутствием в его действиях состава преступления оправдано приговором суда, имеет право на реабилитацию.

Приговором суда Л. осужден по п. «а» ч. 3 ст. 158 Уголовного кодекса Российской Федерации. Этим же приговором Л. оправдан по обвинению в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 30, п. «а» ч. 3 ст. 158 Уголовного кодекса Российской Федерации.

В соответствии с требованиями ч. 1 ст. 134 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации суд в приговоре, определении, постановлении признает за оправданным право на реабилитацию.

Оправдав Л. по предъявленному ему обвинению в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 30, п. «а» ч. 3 ст. 158 Уголовного кодекса Российской Федерации, суд требования ч. 1 ст. 134 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации не выполнил.

Судебная коллегия приговор суда изменила, признала за Л. право на реабилитацию.

11. Основанием для отмены приговора послужило нарушение порядка судопроизводства при рассмотрении уголовного дела, поступившего с представлением прокурора об особом порядке проведения судебного заседания и вынесения судебного решения по уголовному делу в отношении обвиняемого, с которым заключено досудебное соглашение о сотрудничестве.

Приговором суда И. осужден за совершение трех преступлений, предусмотренных ч. 3 ст. 134 Уголовного кодекса Российской Федерации. На основании ч. 3 ст. 69 указанного Кодекса ему назначено наказание в виде лишения свободы на срок 4 года 3 месяца с отбыванием в исправительной колонии общего режима.

Судебная коллегия нашла приговор подлежащим отмене.

Уголовное дело в отношении И. поступило в суд с представлением прокурора об особом порядке проведения судебного заседания и вынесения судебного решения по уголовному делув отношении обвиняемого, с которым заключено досудебное соглашение о сотрудничестве.

По окончании ознакомления с материалами уголовного дела в порядке ст. 217 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации осужденным было заявлено ходатайство о постановлении приговора без проведения судебного разбирательства в связи с согласием с предъявленным обвинением.

Как следовало из протокола судебного заседания, уголовное дело рассмотрено в особом порядке принятия судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением, предусмотренном гл. 40 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации. Вопрос о применении особого порядка принятия судебного решения при заключении досудебного соглашения о сотрудничестве, установленного гл. 40.1 названного Кодекса, судом не выяснялся.

Вместе с тем назначение осужденному наказания при рассмотрении уголовного дела по правилам гл. 40.1 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации предусматривает более льготный порядок по сравнению с порядком, установленным гл. 40 указанного Кодекса. Нарушение судом процедуры судопроизводства в данном случае повлекло ограничение прав подсудимого, предусмотренных уголовно-процессуальным законом, и могло повлиять на принятие судом законного, обоснованного и справедливого решения.

12. Удовлетворив ходатайство об изменении подсудимому меры пресечения с подписки о невыезде на заключение под стражу, мотивированное предложенной государственным обвинителем в прениях сторон мерой наказания в виде реального лишения свободы, при отсутствии иных законных оснований для удовлетворения такого ходатайства, суд предрешил вопрос о наказании подсудимого до удаления в совещательную комнату.

Приговором суда Б. осужден по ч. 1 ст. 131 и ч. 1 ст. 132 Уголовного кодекса Российской Федерации. На основании ч. 3 ст. 69 указанного Кодекса ему назначено наказание в виде лишения свободы на срок 5 лет с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима.

По смыслу ст. 291 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации сторонам предоставляется право заявить ходатайства о дополнении судебного следствия. При отсутствии таких ходатайств судебное следствие объявляется оконченным, после чего суд переходит к судебным прениям, содержание и порядок которых регламентированы ст. 292 названного Кодекса.

В соответствии с чч. 1, 2 ст. 292 указанного Кодекса прения сторон состоят из речей обвинителя и защитника. В прениях могут также участвовать подсудимый, потерпевший и его представитель, гражданский истец, гражданский ответчик и их представители.

Указанные требования уголовно-процессуального закона судом соблюдены не были.

Как следует из протокола судебного заседания, суд в стадии судебных прений с удалением в совещательную комнату разрешил ходатайство государственного обвинителя об изменении в отношении Б. меры пресечения, чем нарушил установленный уголовно-процессуальным законом порядок судебного разбирательства.

Указанное нарушение уголовно-процессуального закона явилось основанием для отмены приговора и направления уголовного дела на новое рассмотрение.

13. Суд в нарушение требований п. 9 ч. 1 ст. 308 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации не решил вопрос о зачете времени содержания под стражей в срок отбывания наказания.

Приговором суда В. осужден за совершение преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 158, пп. «а», «в» ч. 2 ст. 158 Уголовного кодекса Российской Федерации. На основании ч. 4 ст. 74, чч. 2, 5 ст. 69, ст. 70, п. «в» ч. 1 ст. 71 указанного Кодекса ему назначено наказание в виде лишения свободы на срок 4 года 4 месяца с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима.

В соответствии с п. 9 ч. 1 ст. 308 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в резолютивной части обвинительного приговора должно быть указано, в частности, решение о зачете времени предварительного содержания под стражей, если подсудимый до постановления приговора был задержан или к нему применялась мера пресечения в виде заключения под стражу.

В. был задержан в порядке ст. ст. 91, 92 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации 28 марта 2013 года и содержался под стражей до 29 марта 2013 года.

Суд первой инстанции в нарушение требований уголовно-процессуального закона данное обстоятельство не учел.

Суд апелляционной инстанции приговор в отношении В. Изменил, зачел в срок отбывания наказания время его содержания под стражей с 28 марта 2013 года по 29 марта 2013 года.

14. Суд, признав лицо виновным в совершении покушения на незаконный сбыт наркотических средств в крупном размере, пришел к выводу об отсутствии провокации со стороны сотрудников правоохранительных органов и о законности проведенного ими оперативно-розыскного мероприятия без оценки всех исследованных в судебном заседании доказательств.

Приговором суда К. осужден по ч. 3 ст. 30, п. «г» ч. 4 ст. 228.1 Уголовного кодекса Российской Федерации. С применением ч. 6.1 ст. 88 Уголовного кодекса Российской Федерации ему назначено наказание в виде лишения свободы на срок 5 лет с отбыванием в воспитательной колонии.

Судебная коллегия нашла приговор суда подлежащим отмене.

Судом допущено нарушение требований ст. 307 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, в соответствии с которой описательно-мотивировочная часть обвинительного приговора должна содержать, в частности, доказательства, на которых основаны выводы суда в отношении подсудимого, и мотивы, по которым суд отверг другие доказательства.

По смыслу закона в приговоре должны получить оценку суда все рассмотренные в судебном заседании доказательства, как подтверждающие выводы суда по вопросам, разрешенным при постановлении приговора, так и противоречащие этим выводам.

По настоящему делу указанные нормы уголовно-процессуального закона судом были нарушены.

Решая вопрос о том, мог ли К. совершить преступление без вмешательства сотрудников полиции, суд подошел к оценке исследованных доказательств выборочно.

Вывод об отсутствии данных о том, что осужденный действовал под принуждением или под влиянием сотрудников правоохранительных органов, суд обосновал показаниями свидетеля Б., выступившего в качестве закупщика, и информацией о соединении абонентских номеров. Суд оставил без оценки показания того же Б., данные им в ходе очной ставки и в судебном заседании, из которых следовало, что после первичного обращения к подсудимому с просьбой продать ему наркотик он звонил еще несколько раз, торопил К.

Также суд не дал оценки информации о телефонных соединениях, согласно которой Б. несколько раз созванивался с К., тогда как суду следовало изучить вопрос о наличии объективной необходимости неоднократных контактов осужденного и закупщика по инициативе последнего, чтобы исключить возможность провокационных действий со стороны сотрудников правоохранительных органов.

Не были исследованы должным образом и основания проведения оперативно-розыскного мероприятия в отношении осужденного, а именно наличие объективных подозрений в том, что осужденный принимает участие в преступной деятельности.

По смыслу ст. ст. 75, 89 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, ст. 7 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» результаты оперативно-розыскных мероприятий могут быть положены в основу приговора, если они получены в соответствии с требованиями закона и свидетельствуют о наличии у виновного умысла, направленного на совершение преступления и сформировавшегося независимо от деятельности сотрудников оперативных подразделений, а также о проведении лицом всех подготовительных действий, необходимых для совершения противоправного деяния.

Согласно ст. 2 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» задачами такой деятельности являются, в частности, выявление, предупреждение, пресечение и раскрытие преступлений, а также выявление и установление лиц, их подготавливающих, совершающих и совершивших.

В отношении К. было проведено оперативно-розыскное мероприятие, в ходе которого свидетель Б. по своей инициативе приобрел у осужденного К. наркотическое средство – смесь, в состав которой входят производные
АСВМ-18, массой не менее 1,63 грамма.

Данное мероприятие было инициировано на основании рапорта оперуполномоченного З. о поступлении в уголовный розыск оперативной информации о том, что К. занимается сбытом курительных смесей.

Оценивая объективность указанной информации, суд учел показания подтвердившего ее наличие свидетеля Т. и представленные в судебное заседание государственным обвинителем копии инициативных сообщений от начальника исправительной колонии в адрес начальника полиции П., содержащие информацию о том, что К. осуществляет сбыт осужденным наркотических веществ.

Суду следовало выяснить, имеют ли отношение данные инициативные сообщения к оперативно-розыскному мероприятию, проведенному в отношении К., почему они не были представлены следователю одновременно с другими результатами оперативно-розыскного мероприятия и почему изначально постановление о проведении оперативно-розыскного мероприятия и рапорт оперативного сотрудника не содержали сведений о реализации К. наркотических средств осужденным, содержащимся в исправительной колонии. Не исследовал суд и то обстоятельство, почему инициативные письма не имеют соответствующей регистрации в органах полиции.

Не нашли отражения в приговоре и не получили оценки суда показания свидетелей Р. и И. о том, что осужденный не был замечен в употреблении наркотиков, а также имеющиеся в материалах дела данные о предшествующем поведении осужденного. Лица, которым К. ранее мог сбывать наркотик, не установлены.

Свидетель В., утверждавший в ходе следствия, что К. не раз предлагал ему приобрести наркотические средства, в судебном заседании не был допрошен. Осужденный К. оспаривал показания свидетеля В. и настаивал на вызове последнего в судебное заседание.

Суд, огласив показания свидетеля В., нарушил требования ст. 281 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, так как не обсудил ходатайство об оглашении показаний данного свидетеля со сторонами, не получил согласие сторон на их оглашение, не привел иных законных оснований для оглашения.

Указанное нарушение закона повлекло нарушение права К. на защиту, так как он вправе участвовать в исследовании доказательств, в допросе свидетелей, задавать им вопросы и получать ответы.

Отсутствие судебной оценки приведенных выше доказательств могло повлиять на правильность принятого судом решения.

При таких обстоятельствах суд апелляционной инстанции отменил приговор в связи с существенным нарушением норм уголовно-процессуального законодательства.

15. Судом апелляционной инстанции постановление суда первой инстанции отменено в связи с тем, что отсутствовали предусмотренные законом основания для приостановления производства по уголовному делу.

Постановлением суда приостановлено производство по уголовному делу в части обвинения Л., Г. и С. в совершении преступлений, предусмотренных ч. 2 ст. 162, п. «а» ч. 3 ст. 158, п. «а» ч. 3 ст. 158 Уголовного кодекса Российской Федерации, до появления реальной возможности участия С. в судебном заседании.

Выводы суда мотивированы тем, что место нахождения подсудимого С. известно, однако отсутствует реальная возможность его участия в судебном разбирательстве, поскольку он проходит военную службу по призыву и не может явиться в суд.

Суд апелляционной инстанции отменил постановление и направил уголовное дело в суд первой инстанции для дальнейшего судебного разбирательства.

В соответствии с п. 4 ч. 1 ст. 238 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в случае, когда место нахождения обвиняемого известно, однако реальная возможность его участия в судебном разбирательстве отсутствует, судья выносит постановление о приостановлении производства по уголовному делу.

Подсудимый С. на момент рассмотрения уголовного дела действительно проходил военную службу по призыву. Суду было известно, где С. проходит службу, а также то, что оснований для его увольнения не имеется. В деле отсутствуют документы, указывающие на невозможность явки подсудимого в судебное заседание. Сама по себе служба в армии не может рассматриваться в качестве препятствия для явки в суд. Таким образом, вывод суда в этой части не подтверждается исследованными в судебном заседании доказательствами.

16. Разъяснение сомнений и неясностей, которые возникают при исполнении приговора, возможно лишь на стадии исполнения приговора.

Приговором суда от 22 апреля 2013 года К. осужден по ч. 1 ст. 264 Уголовного кодекса Российской Федерации к наказанию в виде ограничения свободы на срок 1 год 10 месяцев с лишением права управлять транспортным средством на срок 1 год 6 месяцев.

Постановлением суда от 24 октября 2013 года, вынесенным в порядке, установленном ст. 397 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, по заявлению осужденного К. в указанный приговор внесены изменения: уточнены инициалы осужденного.

Суд апелляционной инстанции отменил постановление суда первой инстанции и прекратил производство по заявлению осужденного К.

По смыслу закона в порядке, установленном положениями гл. 47 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, судом рассматриваются вопросы о разъяснении сомнений и неясностей, возникающих при исполнении приговора. Приговор может быть исполнен только в случае вступления его в законную силу. Приговор в отношении К. на момент вынесения постановления в законную силу не вступил.

V. Ошибки, допускаемые при применении положений ст. 237 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации

17. Постановление суда о возврате уголовного дела прокурору отменено, поскольку вывод суда о несоответствии обвинительного акта требованиям закона не основан на материалах дела.

Постановлением суда уголовное дело по обвинению К. в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 161 Уголовного кодекса Российской Федерации, возвращено прокурору для устранения препятствий его рассмотрения судом с указанием на то, что обвинительный акт содержит непроверенные сведения о месте фактического проживания лица, привлекаемого к уголовной ответственности.

Суд апелляционной инстанции отменил данное постановление и направил уголовное дело в тот же суд первой инстанции для дальнейшего рассмотрения.

В соответствии с п. 1 ч. 1 ст. 237 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации судья по ходатайству стороны или по собственной инициативе возвращает уголовное дело прокурору для устранения препятствий его рассмотрения судом, если обвинительное заключение, обвинительный акт или обвинительное постановление составлены с нарушением требований указанного Кодекса, что исключает возможность постановления судом приговора или вынесения иного решения на основе данного заключения, акта или постановления.

В данном случае вывод суда о том, что обвинительный акт составлен с нарушением требований Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, не основан на материалах дела.

Согласно материалам дела обвинительный акт содержит сведения о месте фактического проживания К. Указанный в обвинительном акте адрес установлен со слов обвиняемого и его законного представителя, подтверждается актом обследования материально-бытовых условий проживания несовершеннолетнего, а также свидетельскими показаниями. В период дознания К. регулярно являлся к дознавателю по повесткам, направляемым ему по данному адресу. Достоверность информации о месте фактического проживания К. была подтверждена и в ходе судебного разбирательства.

Результаты розыскных мероприятий подтвердили, что К. проживал по указанному адресу, но без уведомления суда покинул место жительства и скрылся.

18. Постановление суда о возвращении уголовного дела прокурору отменено в связи с отсутствием оснований, предусмотренных ст. 237 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации.

Постановлением суда уголовное дело в отношении Т. и Ж. было возвращено прокурору для устранения препятствий его рассмотрения судом, поскольку указанные в обвинительном заключении сведения о месте пребывания потерпевшего С. не соответствовали действительности, что препятствовало его вызову в судебное заседание.

Суд апелляционной инстанции отменил указанное постановление и направил уголовное дело в тот же суд первой инстанции для рассмотрения по существу со стадии судебного разбирательства.

В соответствии с п. 1 ч. 1 ст. 237 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации судья по ходатайству стороны или по собственной инициативе возвращает уголовное дело прокурору для устранения препятствий его рассмотрения судом в случаях, если обвинительное заключение или обвинительный акт составлены с нарушением требований названного Кодекса, что исключает возможность постановления судом приговора или вынесения иного решения на основе данного заключения или акта.

В ходе предварительного следствия личность потерпевшего С. установлена в соответствии с его паспортом гражданина Республики Узбекистан, подлинность которого сомнений не вызывала. Место пребывания потерпевшего на территории Свердловской области установлено на основании уведомления о прибытии иностранного гражданина.

В обвинительном заключении адрес места пребывания потерпевшего С. указан правильно и соответствует адресу, установленному в ходе предварительного следствия на основании приведенных выше документов.

Таким образом, обстоятельства, исключающие возможность постановления приговора или вынесения иного решения на основе данного обвинительного заключения, отсутствовали, а следовательно, не имелось и предусмотренных ст. 237 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации оснований для возвращения уголовного дела прокурору.

VI. Рассмотрение иных судебных материалов

19. Суду при решении вопроса об отмене условного осуждения на основании ч. 3 ст. 74 Уголовного кодекса Российской Федерации следовало проверить доводы осужденной о наличии уважительных причин неисполнения обязанностей, установленных приговором.

Постановлением суда Ф. отменено условное осуждение и она направлена для отбывания наказания в виде лишения свободы в воспитательную колонию.

Согласно ч. 3 ст. 74 Уголовного кодекса Российской Федерации, если условно осужденный в течение испытательного срока систематически нарушал общественный порядок, за что привлекался к административной ответственности, систематически не исполнял возложенные на него судом обязанности либо скрылся от контроля, суд по представлению органа, осуществляющего контроль за поведением условно осужденного, может вынести решение об отмене условного осуждения и исполнении наказания, назначенного приговором суда.

В ходе судебного заседания Ф. пояснила, что она трижды не являлась на регистрацию, так как в указанные дни сдавала экзамены и занималась вопросом получения дальнейшего образования.

Как следует из личного дела Ф., она и ранее давала аналогичные объяснения сотрудникам уголовно-исполнительной инспекции. Уважительность причин неявок Ф. ни уголовно-исполнительной инспекцией, ни судом надлежащим образом не проверялась.

В материалах личного дела содержатся документы, косвенно подтверждающие обоснованность доводов осужденной. Так, из справки о проведении профилактической беседы следует, что Ф. закончила школу-интернат, ищет учебное заведение для продолжения учебы.

Законный представитель несовершеннолетней осужденной в судебном заседании пояснил, что Ф. поступила в колледж.

В регистрационном листе сведений о неявках в 2013 году в уголовно-исполнительную инспекцию без уважительных причин не содержится.

Стороной защиты в заседании суда апелляционной инстанции представлена справка, подтверждающая, что Ф. поступила в колледж.

Из текста постановления суда первой инстанции следует, что Ф. ранее продлевался испытательный срок, в том числе 12 декабря 2012 года, за нарушения, допущенные ею в течение одного года. Однако в постановлении не указано, какие именно нарушения суд первой инстанции учитывал при принятии решения об отмене условного осуждения, поэтому допущенные Ф. нарушения не могут приниматься во внимание судом апелляционной инстанции.

После продления испытательного срока в декабре 2012 года Ф. изменила свое поведение, наладила отношения с матерью, успешно окончила 9 классов и поступила в колледж, что подтверждается показаниями законного представителя и имеющимися в судебном материале документами. Уголовно-исполнительной инспекцией доводы осужденной не проверены, доказательств, их опровергающих, не представлено.

Суд апелляционной инстанции постановление суда первой инстанции в отношении Ф. отменил, отказал в удовлетворении представления начальника уголовно-исполнительной инспекции об отмене Ф. условного осуждения и исполнении наказания, назначенного приговором.

20. Все доказательства подлежат непосредственному исследованию, а судебное решение может быть основано лишь на тех доказательствах, которые были исследованы в судебном заседании.

Постановлением суда Н. отменено условное осуждение с исполнением наказания, назначенного приговором суда.

Суд апелляционной инстанции отменил данное постановление в связи с нарушением уголовно-процессуального закона.

Вопросы об отмене условного осуждения рассматриваются судом в порядке, установленном п. 7 ст. 397 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации для вопросов, связанных с исполнением приговора.

В соответствии со ст. 399 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации такие вопросы разрешаются в судебном заседании с участием представителя учреждения, исполняющего наказание, по представлению которого разрешается вопрос, связанный с исполнением наказания, а также прокурора, осужденного, его защитников и законных представителей. Судебное заседание начинается с доклада представителя учреждения или органа, подавшего представление, либо с объяснения заявителя. Затем исследуются представленные материалы, выслушиваются объяснения лиц, явившихся в судебное заседание, мнение прокурора, после чего судья выносит постановление.

Таким образом, по смыслу уголовно-процессуального закона рассмотрение и разрешение вопросов, связанных с исполнением приговора, осуществляется в форме правосудия. Суд должен соблюдать общие условия судебного разбирательства, в том числе выполнять требования ст. 240 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, в соответствии с которой все доказательства подлежат непосредственному исследованию, а судебное решение может быть основано лишь на тех доказательствах, которые были исследованы в судебном заседании.

Данное требование закона судом не выполнено: представленные уголовно-исполнительной инспекцией материалы судом не исследованы, что подтверждается протоколом судебного заседания.

Суд апелляционной инстанции постановление в отношении Н. отменил, а производство по представлению начальника уголовно-исполнительной инспекции в отношении Н. прекратил в связи с тем, что испытательный срок, установленный приговором суда и постановлениями о продлении испытательного срока, истек.

21. Постановление суда об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу изменено, так как суд первой инстанции не указал конкретный срок действия данной меры.

Постановлением суда М., подозреваемому в совершении преступления, предусмотренного п. «б» ч. 4 ст. 132 Уголовного кодекса Российской Федерации, задержанному 23 сентября 2013 года в порядке ст. ст. 91, 92 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, избрана мера пресечения в виде заключения под стражу.

Однако в постановлении не указан срок, на который данная мера избрана.

Суд апелляционной инстанции постановление изменил, указав, что мера пресечения в виде заключения под стражу в отношении М. избрана на срок два месяца, то есть до 23 ноября 2013 года.

22. Тяжесть предъявленного обвинения не может служить единственным основанием для избрания обвиняемому меры пресечения в виде заключения под стражу.

Постановлением суда С., обвиняемому в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 134 Уголовного кодекса Российской Федерации, избрана мера пресечения в виде заключения под стражу до 08 февраля 2014 года.

Суд апелляционной инстанции отменил указанное постановление и вынес новое решение об отказе в удовлетворении ходатайства следователя об избрании меры пресечения.

Представленный судебный материал не содержит убедительных и достаточных данных, которые позволили бы признать обоснованными доводы, приведенные в ходатайстве следователя об избрании С. меры пресечения в виде заключения под стражу.

С. имеет постоянное место жительства на территории Свердловской области, трудоустроен, по месту работы характеризуется положительно, ранее не судим, к уголовной ответственности не привлекался, не нарушал ранее избранную меру пресечения, в розыске не находился, о возбужденном в отношении его уголовном деле узнал только после задержания.

То обстоятельство, что С. не проживает по месту регистрации в г. Екатеринбурге, не может безусловно свидетельствовать о его намерении скрыться от органов предварительного следствия и суда.

Из представленных материалов не следует, что С. известно место жительства потерпевшей или что ранее он пытался оказать на нее какое-либо давление либо угрожал ей.

Обвинение С. в совершении умышленного тяжкого преступления не может служить единственным основанием для избрания такой меры пресечения, как заключение под стражу.

23. При наличии ходатайства осужденного и представления администрации исправительного учреждения по вопросу, подлежащему рассмотрению в порядке исполнения приговора, судом должно быть принято решение как по ходатайству осужденного, так и по представлению администрации.

Постановлением суда осужденному Ч., отбывающему наказание, назначенное приговором по п. «в» ч. 3 ст. 132 Уголовного кодекса Российской Федерации, в исправительной колонии строгого режима, отказано в переводе в колонию-поселение для дальнейшего отбывания наказания

Согласно положениям ст. 399 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации вопрос о переводе осужденного в колонию-поселение может быть рассмотрен как по ходатайству осужденного, так и по представлению учреждения, исполняющего наказание.

В судебном материале имелись и заявление осужденного, и представление учреждения, исполняющего наказание.

Судом рассмотрено только заявление осужденного. Представление исправительного учреждения предметом судебного разбирательства не являлось, решение по нему не принято.

Судом апелляционной инстанции постановление в отношении Ч. отменено, судебный материал направлен на новое судебное разбирательство.

24. Суд необоснованно отказал в принятии к рассмотрению ходатайства осужденного, поданного в порядке ст. 397 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, что повлекло отмену судебного постановления.

Постановлением суда осужденному А. отказано в принятии к рассмотрению ходатайства, поданного в порядке ст. 397 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, о зачете в срок отбывания наказания времени содержания под стражей по предыдущему приговору.

Суд апелляционной инстанции нашел постановление в отношении А. подлежащим отмене с направлением судебного материала на новое рассмотрение.

Осужденный А. обратился в суд с просьбой о зачете времени содержания под стражей по предыдущему приговору суда в связи с назначением последним приговором наказания по совокупности приговоров в соответствии со ст. 70 Уголовного кодекса Российской Федерации. Суд, фактически рассмотрев заявление А. по существу, в описательно-мотивировочной части постановления отказал в его удовлетворении, а в резолютивной части отказал в принятии данного заявления к рассмотрению при отсутствии на то правовых оснований.

Суд апелляционной инстанции обжалуемое постановление отменил, указав, что при таких обстоятельствах ходатайство осужденного А. нельзя признать рассмотренным.

Допущенное судом первой инстанции нарушение требований уголовно-процессуального закона является фундаментальным, влекущим недействительность самого производства по делу. В связи с этим судебный материал направлен на новое судебное рассмотрение в тот же суд иным судебным составом.

25. Судебное решение, принятое в порядке исполнения приговора, отменено, так как выводы суда противоречат фактически установленным обстоятельствам дела.

Постановлением суда осужденный М. переведен для дальнейшего отбывания наказания в виде лишения свободы из воспитательной колонии в исправительную колонию общего режима.

Суд апелляционной инстанции постановление отменил.

Положения ст. 140 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации предусматривают порядок перевода отрицательно характеризующихся осужденных к лишению свободы, достигших возраста 18 лет, для дальнейшего отбывания наказания из воспитательной колонии в изолированный участок воспитательной колонии, функционирующий как исправительная колония общего режима, при его наличии или в исправительную колонию общего режима.

Данные требования закона судом учтены не в полном объеме.

Как следует из представления администрации воспитательной колонии, осужденный М. характеризуется положительно, основанием его перевода для дальнейшего отбывания наказания в виде лишения свободы из воспитательной колонии в исправительную колонию общего режима служат достижение им 18-летнего возраста и значительный срок неотбытого наказания.

Суд в постановлении характеристику осужденного необоснованно признал удовлетворительной, что противоречит исследованным материалам, и принял решение в нарушение требований ст. 140 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации, устанавливающей порядок перевода из воспитательной колонии в исправительную колонию общего режима при указанных в постановлении обстоятельствах только осужденных, характеризующихся отрицательно.

Суд апелляционной инстанции признал, что выводы изложенные в обжалуемом постановлении, противоречат фактическим обстоятельствам дела, установленным судом первой инстанции, отменил постановление в отношении М. и отказал в удовлетворении ходатайства администрации воспитательной колонии о переводе осужденного М. в исправительную колонию общего режима.

26. Суд, разрешая жалобу, поданную в порядке, предусмотренном ст. 125 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, не дал оценки законности и обоснованности фактически обжалованного заявителем постановления должностного лица.

Постановлением суда отказано в удовлетворении жалобы С., поданной в порядке, предусмотренном ст. 125 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, на постановление заместителя прокурора, которым отказано в удовлетворении ее жалобы на постановление органа дознания об отказе в возбуждении уголовного дела.

По смыслу закона судья, рассматривая поданную в порядке ст. 125 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации жалобу, проверяет законность и обоснованность обжалованных постановлений, а также действий (бездействия) указанных должностных лиц и по результатам разбирательства выносит решение по существу поданной жалобы.

Суд первой инстанции нарушил эти требования закона.

Заявителем С. были обжалованы ответ заместителя прокурора от 29 апреля 2013 года и бездействие сотрудников прокуратуры, не принявших мер к надлежащей проверке ее заявления о причинении несовершеннолетним А. телесных повреждений ее малолетним детям.

Суд исследовал в заседании другой документ – постановление заместителя прокурора от 29 апреля 2013 года, которое не было обжаловано заявителем, и по результатам судебного разбирательства принял решение. В постановлении судья не дал оценки законности и обоснованности фактически обжалованного заявителем документа – ответа заместителя прокурора от 29 апреля 2013 года, а также обжалованного бездействия сотрудников прокуратуры.

Указанные существенные нарушения уголовно-процессуального закона повлекли за собой отмену постановления и направление материала на новое судебное разбирательство.

27. Срок, назначенный судом для пересоставления апелляционной жалобы или представления в порядке, предусмотренном ч. 4 ст. 389.6 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, должен быть достаточным.

Постановлением суда от 10 июня 2013 года осужденному Ч. для пересоставления жалобы на приговор суда от 07 мая 2013 года назначен срок до 25 июня 2013 года.

В апелляционной жалобе осужденный Ч. просил постановление суда отменить, сославшись на то, что указанное постановление суда от 10 июня 2013 года получено им лишь 24 июня 2013 года.

Суд апелляционной инстанции нашел постановление подлежащим изменению.

В соответствии с положениями ст. 389.6 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации апелляционная жалоба должна содержать доводы лица, ее подавшего, с указанием оснований, предусмотренных ст. 389.15 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации. В случае несоответствия этим требованиям жалоба возвращается автору с назначением срока для пересоставления. По смыслу закона такой срок должен быть достаточным.

Суд первой инстанции, обоснованно вернув апелляционную жалобу осужденного Ч., не соответствующую требованиям ст. 389.6 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации для пересоставления, требования о предоставлении достаточного срока не выполнил.

Поскольку постановление суда от 10 июня 2013 года, которым назначен срок для пересоставления апелляционной жалобы до 25 июня 2013 года, в СИЗО № 1 поступило 20 июня 2013 года, а осужденному вручено 24 июня 2013 года, Ч. был лишен возможности обратиться с мотивированной апелляционной жалобой. Суд апелляционной инстанции обжалуемое постановление изменил, установив новый срок.

Раздел II. Судебная практика по гражданским делам, вытекающим из семейных правоотношений

29. Родителю, не имеющему самостоятельного права на материнский (семейный) капитал, но обладающему полномочиями законного представителя своих несовершеннолетних детей, наряду с другими законными представителями (лицами, заменяющими родителей), указанными в ч. 2 ст. 7 Федерального закона от 29 декабря 2006 года
№ 256-ФЗ «О дополнительных мерах государственной поддержки семей, имеющих детей», требуется предварительное разрешение органа опеки и попечительства на заключение сделки от имени и в интересах несовершеннолетних детей, которым выданы государственные сертификаты.

З. обратился в суд с иском к государственному учреждению - Управлению Пенсионного фонда Российской Федерации в г. К. (далее – пенсионный орган) о признании отказа в удовлетворении заявления незаконным и об обязании направить средства материнского капитала на оплату приобретаемого по договору купли-продажи жилого помещения.

Решением суда исковые требования З.удовлетворены частично. Признан незаконным отказ в удовлетворении заявления З.о направлении средств материнского (семейного) капитала на оплату приобретаемой по договору купли-продажи доли в праве общей долевой собственности на жилое помещение в части основания отказа – в связи с отсутствием предварительного разрешения органа опеки и попечительства на распоряжение средствами материнского капитала. В остальной части иска отказано.

В апелляционной жалобе истец З. просил решение суда отменить в части отказа в иске и принять по делу новое решение об удовлетворении иска в полном объеме.

Согласно материалам дела истец З. и третье лицо Л. являются родителями троих детей, в отношении которых Л. в 2010 году лишена родительских прав.

Истец З. лишен родительских прав только в отношении младшего ребенка В., с рождением которого возникло право на получение государственной поддержки в соответствии с Федеральным закономот 29 декабря 2006 года
№ 256-ФЗ «О дополнительных мерах государственной поддержки семей, имеющих детей» (далее – Федеральный закон).

В 2011 году на младшего ребенка В. его опекуну (бабушке) был выдан государственный сертификат на материнский (семейный) капитал.

За получением государственных сертификатов на материнский (семейный) капитал в отношении детей А. и Д. обратился отец детей после лишения его родительских прав в отношении В. В 2012 году государственные сертификаты, оформленные на имя А. и Д., были выданы истцу как законному представителю этих детей.

З. и Л. с несовершеннолетними А. и Д. зарегистрированы в квартире общей площадью 36,3 кв. м, право общей долевой собственности на которую в равных долях (по 14 доле каждому) они приобрели в порядке приватизации в 2006 году.

В феврале 2013 года истец З., действуя в качестве законного представителя А. и Д., заключил с бывшей супругой Л. договор купли-продажи, по условиям которого предусмотрена оплата отчуждаемой Л. 14 доли в праве общей собственности на квартиру за счет средств материнского (семейного) капитала, причитающихся А. и Д. Истец З. намерен был распорядиться указанными средствами, считая заключенную им сделку направленной на улучшение жилищных условий своих детей. С этой целью в мае 2013 года З. обратился в пенсионный орган с заявлением о направлении средств материнского капитала на оплату приобретаемой 14 доли в указанном жилом помещении. Государственная регистрация права собственности на основании договора купли-продажи произведена в феврале 2013 года.

Решением пенсионного органа в удовлетворении заявления З. отказано со ссылкой на то, что истец, являющийся родителем несовершеннолетних детей, в соответствии с ч. 2 ст. 7 названного Федерального закона не наделен правом распоряжения средствами материнского (семейного) капитала. Таким правом в силу указанной правовой нормы обладают только усыновители, опекуны (попечители) или приемные родители детей, а также сами дети по достижении ими совершеннолетия. Кроме того, отсутствует предварительное разрешение органа опеки и попечительства на совершение сделки по распоряжению денежными средствами, причитающимися несовершеннолетним детям истца.

Оспаривая отказ пенсионного органа, З. обосновал свои требования ссылкой на ст. 7 названного Федерального закона, указав, что он, являясь законным представителем, имеет право в интересах своих несовершеннолетних детей распорядиться средствами материнского (семейного) капитала с предварительного разрешения органа опеки и попечительства. Однако орган опеки и попечительства не дает предварительного разрешения, поскольку в данном случае такое разрешение не требуется по закону.

Согласно ч. 2 ст. 7 названного Федерального закона в случаях, если у детей право на дополнительные меры государственной поддержки возникло по основаниям, предусмотренным чч. 4 и 5 ст. 3 указанного Федерального закона, распоряжение средствами материнского (семейного) капитала осуществляется усыновителями, опекунами (попечителями) или приемными родителями детей с предварительного разрешения органа опеки и попечительства или самим ребенком (детьми) по достижении совершеннолетия или приобретения дееспособности в полном объеме до достижения совершеннолетия.

В ч. 2 ст. 7 названного Федерального закона указан перечень лиц, имеющих право распоряжения средствами материнского (семейного) капитала в случаях, когда дети остались без родительского попечения.

З. является законным представителем своих детей А. и Д., других законных представителей у детей нет. В соответствии со ст. 64 Семейного кодекса Российской Федерации он, являясь родителем этих детей, вправе в полном объеме представлять их права и интересы, в том числе в части распоряжения средствами материнского капитала.

Положения ст. 7 указанного выше Федерального закона не противоречат содержанию ст. 37 Гражданского кодекса Российской Федерации, согласно которой опекун не вправе без предварительного разрешения органа опеки и попечительства совершать, а попечитель - давать согласие на совершение сделок по отчуждению, в том числе обмену или дарению имущества подопечного, сдаче его внаем (в аренду), в безвозмездное пользование или в залог, сделок, влекущих отказ от принадлежащих подопечному прав, раздел его имущества или выдел из него долей, а также любых других действий, влекущих уменьшение имущества подопечного.

Опекун, попечитель, их супруги и близкие родственники не вправе совершать сделки с подопечным, за исключением передачи имущества подопечному в качестве дара или в безвозмездное пользование, а также представлять подопечного при заключении сделок или ведении судебных дел между подопечным и супругом опекуна или попечителя и их близкими родственниками.

Согласно п. 3 ст. 60 Семейного кодекса Российской Федерации ребенок имеет право собственности на доходы, полученные им, имущество, полученное им в дар или в порядке наследования, а также на любое другое имущество, приобретенное на средства ребенка. Право ребенка на распоряжение принадлежащим ему на праве собственности имуществом определяется ст. ст. 26 и 28 Гражданского кодекса Российской Федерации.

При осуществлении родителями правомочий по управлению имуществом ребенка на них распространяются правила, установленные гражданским законодательством в отношении распоряжения имуществом подопечного (ст. 37 Гражданского кодекса Российской Федерации).

Дети А. и Д. не остались без родительского попечения. Законным представителем детей является их отец - истец З., который вправе в полном объеме представлять права и законные интересы своих детей, в том числе и в части распоряжения средствами (частью средств) материнского (семейного) капитала.

То обстоятельство, что в ч. 2 ст. 7 названного Федерального закона не указаны родители, не лишает З. права распоряжения имуществом (имущественными правами) своих несовершеннолетних детей, в том числе по распоряжению средствами материнского (семейного) капитала, при условии получения предварительного разрешения органа опеки и попечительства на заключение сделки по распоряжению такими средствами.

В данной спорной ситуации отцу как родителю, не имеющему самостоятельного права на материнский (семейный) капитал, но обладающему полномочиями законного представителя своих несовершеннолетних детей, наряду с другими законными представителями (лицами, заменяющими родителей), указанными в ч. 2 ст. 7 названного Федерального закона, в силу ст. 37 Гражданского кодекса Российской Федерации и п. 3 ст. 60 Семейного кодекса Российской Федерации требуется предварительное разрешение органа опеки и попечительства на заключение сделки от имени и в интересах несовершеннолетних детей, которым выданы государственные сертификаты, поскольку в данном случае отец намерен распорядиться имуществом (имущественными правами) своих детей.

Во всех других случаях, когда право распоряжения средствами материнского (семейного) капитала возникло у одного из родителей, по смыслу данного Федерального закона и утвержденных Постановлением Правительства Российской Федерации от 04 декабря 2009 года № 994 Правил направления средств (части средств) материнского (семейного) капитала на улучшение жилищных условий, а также Письма Министерства образования и науки Российской Федерации от 09 февраля 2009 года № ИК-87/06 «О реализации положений Постановления Правительства Российской Федерации от 13.01.2009 № 20» предварительное разрешение органа опеки и попечительства не требуется. Однако в данном случае лицо, получившее сертификат, наряду с другими документами представляет засвидетельствованное в установленном законодательством порядке письменное обязательство лица (лиц), в чью собственность оформлено жилое помещение, приобретаемое с использованием средств (части средств) материнского (семейного) капитала, оформить указанное жилое помещение в общую собственность родителей, детей (в том числе первого, второго, третьего ребенка и последующих детей) и иных совместно проживающих с ними членов семьи с определением размера долей по соглашению (далее - письменное обязательство).

Указанное письменное обязательство является односторонней сделкой, требующей нотариального удостоверения.

Согласно п. 1 ст. 64 Семейного кодекса Российской Федерации защита прав и интересов детей возлагается на их родителей. Родители являются законными представителями своих детей и выступают в защиту их прав и интересов в отношениях с любыми физическими и юридическими лицами, в том числе в судах, без специальных полномочий.

Однако в соответствии с п. 2 ст. 64 Семейного кодекса Российской Федерации родители не вправе представлять интересы своих детей, если органом опеки и попечительства установлено, что между интересами родителей и детей имеются противоречия. В случае разногласий между родителями и детьми орган опеки и попечительства обязан назначить представителя для защиты прав и интересов детей.

Применительно к спорным отношениям сторон истец, не имея самостоятельного права на денежные средства материнского (семейного) капитала, должен получить предварительное разрешение на совершение сделки по распоряжению средствами материнского (семейного) капитала, принадлежащими его детям.

Органом опеки и попечительства предварительное разрешение в письменном виде З. не выдавалось, в связи с чем истцом в пенсионный орган предварительное разрешение не представлено. Отказ органа опеки и попечительства в выдаче истцу предварительного разрешения на распоряжение средствами материнского (семейного) капитала, принадлежащими детям, З. не обжаловался. Условия, необходимые по закону для совершения сделки по распоряжению средствами материнского (семейного) капитала, принадлежащими несовершеннолетним детям, органом опеки и попечительства не проверялись.

Стоимость отчуждаемой Л. 14 доли определена по соглашению сторон в размере денежных средств материнского (семейного) капитала, причитающихся несовершеннолетним детям А. и Д. Оценка действительной (рыночной) стоимости этой доли, как и квартиры в целом, не производилась. Мотивированного заключения органа опеки и попечительства по поводу того, будут ли на самом деле улучшены жилищные условия детей в результате заключенной сторонами сделки, материалы дела не содержат.

По словам истца, задолженность по оплате коммунальных услуг за квартиру, 14 доля в праве собственности на которую приобретается в собственность детей у лишенной родительских прав Л., составляла 130 000 рублей. Задолженность погашается истцом без участия Л., которая в судебном заседании не признала себя обязанной к этому, так как квартирой не пользовалась: до 2012 года отбывала уголовное наказание, в настоящее время проживает и работает в г. Екатеринбурге.

Л., по словам истца, имеет задолженность по алиментам на детей в размере более 90 000 рублей, которую погашать не намерена, поэтому он написал заявление судебному приставу-исполнителю об отказе от взыскания алиментов и задолженности по алиментам, хотя такое заявление противоречит интересам детей, поскольку согласно ст. 60 Семейного кодекса Российской Федерации суммы, причитающиеся ребенку в качестве алиментов, пенсий, пособий, поступают в распоряжение родителей (лиц, их заменяющих) и расходуются ими на содержание, воспитание и образование ребенка.

В указанной квартире никто из собственников в настоящее время не проживает. Истец с тремя детьми и новой супругой снимают другую квартиру, поскольку, по словам истца, Л. требует выкупить у нее долю, угрожая своим вселением в квартиру, несмотря на невозможность ее совместного проживания с детьми, в отношении которых она лишена родительских прав.

Судебная коллегия не приняла во внимание доводы истца о том, что представитель органа опеки и попечительства поддерживал его иск, поскольку при рассмотрении данного дела суду не было представлено письменное заключение органа опеки и попечительства о соответствии интересам несовершеннолетних детей заключенной истцом сделки по распоряжению денежными средствами материнского (семейного) капитала на основании выданных детям государственных сертификатов.

Решение суда первой инстанции в части удовлетворения иска отменено в связи с неправильным применением и толкованием норм материального права.

Настоящий отказ в иске не лишает истца как законного представителя своих детей возможности распорядиться в их интересах средствами материнского (семейного) капитала, принадлежащими детям, до достижения ими совершеннолетия или приобретения дееспособности в полном объеме до достижения совершеннолетия, направив указанные средства в полном объеме либо по частям на улучшение жилищных условий детей или на иные предусмотренные Федеральным законом цели, при условии получения предварительного разрешения органа опеки и попечительства.

30. Отсрочка исполнения алиментных обязательств не предусмотрена нормами семейного права, содержащими иные способы защиты прав должника и взыскателя в алиментном обязательстве.

Решением суда в марте 2012 года удовлетворен иск прокурора о лишении В. родительских прав в отношении ее несовершеннолетних детей - Р., 2005 года рождения, и И., 2011 года рождения.

С В. взысканы алименты на содержание несовершеннолетних детей в размере 1/6 части всех видов заработка и иного дохода на каждого ребенка в пользу ГОУ СОН СО «Центр социальной помощи семье и детям» и филиала ГУЗ СО «Специализированный дом ребенка», в которых находились дети на момент вынесения решения.

На основании выданных исполнительных листов судебные приставы-исполнители районного отдела службы судебных приставов возбудили 2 исполнительных производства.

В связи с помещением Р. в государственное казенное образовательное учреждение Свердловской области для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей «Я. Школа-интернат» судом первой инстанции удовлетворено заявление интерната о замене взыскателя алиментов на содержание несовершеннолетнего Р.

В июне 2013 года должник В. обратилась в суд с заявлением об отсрочке исполнения решения суда о взыскании алиментов на содержание Р. и И. на срок 3 года.

В судебном заседании должник В. поддержала свое заявление, ссылаясь на то, что не имеет материальной возможности выплачивать алименты на двух старших детей, в отношении которых она лишена родительских прав, поскольку родила третьего ребенка, находится в отпуске по уходу за ним, получает на него пособие, живет с отцом ребенка, который не работает, и его родственниками, сама не может работать, так как не с кем оставить ребенка. Содержит их бабушка.

Определением суда в удовлетворении заявления В. отказано.

В частной жалобе, поданной на определение об отказе в удовлетворении заявления об отсрочке исполнения решения суда о взыскании алиментов, В. просила отменить определение.

До начала судебного заседания от начальника Управления социальной политики поступили по факсу заявление о рассмотрении дела без участия представителя органа опеки и попечительства, письменные возражения по частной жалобе В., в которых содержалась просьба отказать В. в удовлетворении частной жалобы, поскольку она длительное время, в том числе до беременности и рождения третьего ребенка, не заботилась о содержании своих детей. После вынесения решения о лишении родительских прав В. никаких мер к трудоустройству не принимала, алименты на детей не выплачивала.

Должник В. в судебном заседании суда апелляционной инстанции не отрицала, что алименты на двоих детей, в отношении которых она была лишена родительских прав, не платила не только после рождения третьего ребенка, но и до беременности, имеет большую задолженность. С детьми, после того как они были изъяты у нее и помещены в детские учреждения, не виделась, намерения восстановить родительские права не имеет, так как ей некуда забрать детей.

В. не отрицала, что проживает с биологическим третьего отцом ребенка и его родственниками. Для ребенка созданы надлежащие условия, орган опеки проверяет ее 1 раз в 3 месяца, поскольку она состоит на учете. Регистрировать брак с биологическим отцом ребенка и оформлять его отцовство она не желает, так как хочет иметь статус одинокой матери. Доказательств, подтверждающих доводы частной жалобы о тяжелом материальном положении и объективной невозможности платить алименты на детей, должник В. суду апелляционной инстанции не представила.

Судебная коллегия оставила определение об отказе в удовлетворении заявления об отсрочке исполнения решения о взыскании алиментов без изменения, а частную жалобу В. без удовлетворения.

Отказывая В. в удовлетворении заявления об отсрочке исполнения решения, суд правильно руководствовался ст. ст. 203 и 434 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации и правовой позицией, изложенной в Определении Конституционного Суда Российской Федерации от 18 апреля 2006 года № 104-О, согласно которой основания для изменения порядка исполнения вступившего в законную силу решения суда, подлежащего неукоснительному исполнению, должны носить исключительный характер, возникать при серьезных препятствиях к совершению исполнительных действий.

Доказательств, подтверждающих наличие исключительных обстоятельств, препятствующих выплате должником В. алиментов, не имелось.

Избранный должником В. способ защиты своих прав предусмотрен нормами гражданского процессуального права, однако противоречит основным началам семейного законодательства, поскольку отсрочка исполнения алиментных обязательств не предусмотрена нормами семейного права, содержащими иные способы защиты прав должника и взыскателя в алиментном обязательстве, с помощью которых должен соблюдаться баланс их интересов, а также интересов и прав несовершеннолетних детей на получение содержания от своих родителей в порядке и размерах, которые установлены разделом V Семейного кодекса Российской Федерации (ст. 60).

В частности, должник в случае изменения его семейного и материального положения в соответствии со ст. 119 Семейного кодекса Российской Федерации вправе обратиться с иском об уменьшении размера алиментов, взысканных на содержание малолетних детей, либо с иском об освобождении от уплаты задолженности, образовавшейся по уважительным причинам, представив суду соответствующие доказательства, подтверждающие его доводы. В. такой возможности не лишена.

31. Если отпали основания, в силу которых родители (один из них) были ограничены в родительских правах, ограничение родительских прав отменяется и дети возвращаются родителям (одному из них).

Решением суда отказано в удовлетворении иска С. об отмене ограничения родительских прав.

В апелляционной жалобе истец С. просила отменить данное решение и вынести новое решение об удовлетворении иска. С. ссылалась на то, что судом принято решение об отказе в восстановлении в родительских правах, однако она не лишена родительских прав, а ограничена в родительских правах и обратилась в суд с иском об отмене такого ограничения, поскольку оно не соответствует интересам детей.

Судебная коллегия отменила решение суда и приняла новое решение об удовлетворении иска об отмене ограничения родительских прав С. и о возвращении детей матери.

В соответствии со ст. 73 Семейного кодекса Российской Федерации суд может с учетом интересов ребенка принять решение об отобрании ребенка у родителей (одного из них) без лишения их родительских прав (ограничении родительских прав).

Ограничение родительских прав допускается, если оставление ребенка с родителями (одним из них) опасно для ребенка по обстоятельствам, от родителей (одного из них) не зависящим (психическое расстройство или иное хроническое заболевание, стечение тяжелых обстоятельств и другие).

Ограничение родительских прав допускается также в случаях, если оставление ребенка с родителями (одним из них) вследствие их поведения является опасным для ребенка, но не установлены достаточные основания для лишения родителей (одного из них) родительских прав. Если родители (один из них) не изменят своего поведения, орган опеки и попечительства по истечении шести месяцев после вынесения судом решения об ограничении родительских прав обязан предъявить иск о лишении родительских прав. В интересах ребенка орган опеки и попечительства вправе предъявить иск о лишении родителей (одного из них) родительских прав до истечения этого срока.

Согласно ст. 76 Семейного кодекса Российской Федерации, если отпали основания, в силу которых родители (один из них) были ограничены в родительских правах, суд по иску родителей (одного из них) может вынести решение о возвращении ребенка родителям (одному из них) и об отмене ограничений, предусмотренных ст. 74 данного Кодекса.

Суд с учетом мнения ребенка вправе отказать в удовлетворении иска, если возвращение ребенка родителям (одному из них) противоречит интересам ребенка.

Судом первой инстанции установлено, что истец С. является матерью несовершеннолетних детей - А., 1997 года рождения, и Д., 2001 года рождения.

Решением суда в 2010 году С. была ограничена в родительских правах в отношении детей, поскольку в силу состояния здоровья и стечения тяжелых жизненных обстоятельств не могла в полной мере выполнять свои родительские обязанности.

Отказывая в удовлетворении иска, суд сослался на ст. 72 Семейного кодекса Российской Федерации, несмотря на то, что С. не была лишена родительских прав и необходимости в восстановлении ее в родительских правах не имелось. В решении суда содержится ссылка и на ст. 76 Семейного кодекса Российской Федерации, регулирующую отношения по отмене ограничения родительских прав. В мотивировочной части решения суд указал, что отказывает С. в удовлетворении исковых требований об отмене ограничения родительских прав. Указание в резолютивной части решения суда на отказ в иске о восстановлении в родительских правах является ошибочным.

Решение об отказе в иске суд мотивировал ссылкой на обстоятельства, препятствующие отмене ограничения родительских прав: по месту жительства истца не созданы надлежащие условия для проживания и воспитания несовершеннолетних детей; с истцом постоянно проживает ее сожитель Ж. - отец несовершеннолетней Д., лишенный в отношении этого ребенка родительских прав; истец имеет инвалидность II-ой группы.

Судом неправильно определены обстоятельства, имеющие значение для дела, неверно применены и истолкованы нормы материального права, регулирующие спорные отношения сторон.

При наличии в материалах дела копии решения суда об ограничении С. в родительских правах судом не разграничены понятия «восстановление в родительских правах» и «отмена ограничения родительских прав», предусмотренные соответственно для родителей, лишенных родительских прав, и родителей, ограниченных в родительских правах.

Основанием для ограничения родительских прав (отобрания ребенка) является наличие опасности для ребенка, его жизни, здоровья, нормального воспитания и развития.

В соответствии со ст. 76 Семейного кодекса Российской Федерации отмена ограничения родительских прав возможна по решению суда, если основания, в силу которых родители (один из них) были ограничены в родительских правах, отпали. Суд с учетом мнения ребенка вправе отказать в удовлетворении иска, если возвращение ребенка родителям (одному из них) противоречит его интересам.

На момент вынесения решения об ограничении родительских прав С. нигде не работала. Умерла ее мать, помощь которой в воспитании детей была существенной. Состояние здоровья С. в тот период резко ухудшилось, в связи с чем она нуждалась в постороннем уходе и не могла самостоятельно заниматься воспитанием и содержанием своих детей. Ее сестра была назначена опекуном детей. По иску последней рассматривалось дело об ограничении родительских прав С., признавшей этот иск.

В настоящее время С. работает, что подтверждается представленными суду копией трудовой книжки и характеристикой, подписанной директором ООО «К», где С. работает с 01 августа 2011 года.

Сопоставление представленных истцом суду медицинских справок, выданных 06 октября 2008 года и 25 октября 2013 года, показало, что ранее С. нуждалась в посторонней помощи при передвижении и переодевании, а в настоящее время в постоянном постороннем уходе не нуждается. Состояние ее здоровья и материальное положение позволяют ей обслуживать себя, заниматься воспитанием и содержанием детей, с которыми она, до того как забрала детей по их просьбе к себе домой, общалась практически каждый день, навещая их в Центре социальной помощи семье и детям «К», (далее - центр «К»), где дети находятся с апреля 2013 года. Дети в судебном заседании суда первой инстанции высказали желание проживать с мамой, так как любят ее и не хотят с нею разлучаться.

Наличие хороших отношений между С и ее детьми подтвердили сами дети и допрошенные в судебном заседании свидетели.

Ограничение родительских прав и отмена ограничения родительских прав предусмотрены семейным законодательством в целях защиты прав и интересов ребенка.

В силу ст. 54 Семейного кодекса Российской Федерации каждый ребенок имеет право жить и воспитываться в семье, насколько это возможно, право знать своих родителей, право на их заботу, право на совместное с ними проживание, за исключением случаев, когда это противоречит его интересам. Ребенок имеет права на воспитание своими родителями, обеспечение его интересов, всестороннее развитие, уважение его человеческого достоинства.

В соответствии со ст. 12 Конвенции ООН о правах ребенка, ст. 57 Семейного кодекса Российской Федерации ребенок вправе выражать свое мнение при решении в семье любого вопроса, затрагивающего его интересы, а также быть заслушанным в ходе любого судебного или административного разбирательства. Учет мнения ребенка, достигшего возраста 10 лет, обязателен, за исключением случаев, когда это противоречит его интересам.

Судом первой инстанции не учтено мнение детей, поскольку согласно представленной центром «К» психологической характеристике можно сделать вывод о низкой компетентности матери, которая приводит к формированию дезадаптивных личностных особенностей детей и, по мнению педагога-психолога, выражается в том, что мама не корректирует желание сына А. как можно больше времени заниматься компьютерными играми, формирует таким образом в ребенке инфантильность и социальную дезадаптивность.

Судебная коллегия не согласилась с выводом суда, основанным на психологической характеристике, составленной педагогом-психологом центра «К», поскольку, как объяснил в суде апелляционной инстанции представитель данного учреждения, дети неоднократно говорили, что хотят жить с мамой, которую они любят, несмотря на ее «низкую родительскую компетентность», желают помогать ей по дому.

Учитывая возраст детей (в 2013 году А. исполнилось 16 лет, Д. - 12 лет), судебная коллегия пришла к выводу о том, что отпали основания для ограничения родительских прав С., нуждавшейся три года назад в помощи по воспитанию и содержанию детей. Дети могут самостоятельно ухаживать за собой, а истец, как показала свидетель Ф., готовит и убирает в квартире, в состоянии обеспечить обучение детей. Квартира пригодна для проживания. Сохранение ограничения родительских прав противоречит интересам детей.

Суд первой инстанции в решении не указал, какая опасность в настоящее время продолжает угрожать несовершеннолетним детям в возрасте 12 и 16 лет. Не указано в данном решении и то, соответствует ли интересам детей их перевод в детский дом, находящийся на территории Свердловской области.

В судебном заседании суда апелляционной инстанции свидетель Ф. пояснила, что семья истца является благополучной, истец имеет возможность содержать и воспитывать детей, сын и дочь желают проживать с матерью, они могут сами себя обслуживать.

Судебной коллегией обозревались на планшете фотографии квартиры истца, из которых не усматривается плохих условий проживания в квартире С. Представители органа опеки и попечительства и центра «К», кроме неприятного запаха и наличия в квартире большого количества старой мебели, не смогли назвать других обстоятельств, препятствующих отмене ограничения родительских прав истца.

Судебная коллегия отменила решение суда и приняла новое решение об отмене ограничения родительских прав С. и о возвращении ей детей.

32. При взыскании алиментов в твердой денежной сумме размер алиментов устанавливается судом кратно величине прожиточного минимума, в том числе может быть установлен в виде доли величины прожиточного минимума.

П. обратилась в суд с иском к М. о расторжении брака, об определении места жительства ребенка, о взыскании алиментов на содержание ребенка и свое содержание не только с момента обращения в суд, но и со дня рождения ребенка, поскольку ответчик, зная о рождении ребенка, не оказывал материальной помощи истцу и новорожденному ребенку.

Решением суда от 23 сентября 2013 года исковые требования П. удовлетворены частично. Расторгнут брак, место жительства несовершеннолетнего ребенка, 2011 года рождения, определено с матерью, в пользу которой с М. взысканы алименты в размере 14 части всех видов заработка и иного дохода ежемесячно начиная с 08 апреля 2013 года до совершеннолетия ребенка. С М. также взысканы алименты на содержание П. в размере одного минимального размера оплаты труда начиная с 08 апреля 2013 года до достижения ребенком возраста трех лет и понесенные П. судебные расходы. В остальной части иска отказано.

В апелляционной жалобе истец П. просила отменить судебное постановление в части оставления без удовлетворения требований истца о взыскании с ответчика алиментов на содержание ребенка за прошедшее время.

Судебная коллегия не нашла оснований для отмены решения суда в обжалуемой истцом части.

Согласно абз. 2 п. 2 ст. 107 Семейного кодекса Российской Федерации алименты за прошедший период могут быть взысканы в пределах трехлетнего срока только в том случае, если судом будет установлено, что до обращения в суд принимались меры к получению средств на содержание, но алименты не были получены вследствие уклонения обязанного лица от их уплаты.

Вопреки положениям ст. 56 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации истцом не представлены доказательства совершения действий по получению от ответчика алиментов на ребенка. Обращение истца в Генеральную прокуратуру Российской Федерации по вопросу получения алиментов на ребенка имело место после предъявления настоящего иска в суд.

Алименты по исполнительным документам ранее с ответчика не взыскивались, между сторонами не было заключено соглашение о содержании своего несовершеннолетнего ребенка (соглашение об уплате алиментов), как это предусмотрено ст. 80 Семейного кодекса Российской Федерации. Каких-либо действий, направленных на получение вышеуказанных документов до предъявления настоящего иска, истцом не предпринималось.

Судебная коллегия признала решение суда в обжалуемой истцом части постановленным с соблюдением норм материального права и в соответствии с фактическими обстоятельствами дела.

Суд первой инстанции, оценив представленные сторонами доказательства в соответствии с требованиями ст. 67 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, руководствуясь положениями ст. ст. 81, 107 Семейного кодекса Российской Федерации, пришел к правильному выводу о присуждении алиментов на ребенка с момента обращения истца в суд.

Судебная коллегия не согласилась с решением суда первой инстанции в части определения алиментов на содержание истца до достижения ребенком возраста трех лет в размере, кратном минимальному размеру оплаты труда (далее - МРОТ).

Вопреки п. 2 ст. 117 Семейного кодекса Российской Федерации (в редакции Федерального закона от 30 ноября 2011 года № 363-ФЗ) суд установил размер алиментов в сумме, соответствующей одному МРОТ, не конкретизировав в решении, исходя из какого размера МРОТ (базовой суммы или суммы, предусмотренной ст. 1 названного Федерального закона) определена сумма алиментов, присужденных истцу, в соответствии с положениями Федерального закона от 19 июня 2000 года № 82-ФЗ «О минимальном размере оплаты труда», то есть применил норму материального права, не подлежащую применению к спорным отношениям сторон, и не применил закон, которым следовало руководствоваться.

Как следует из содержания ст. ст. 89, 90 Семейного кодекса Российской Федерации, бывшая супруга в период беременности и в течение трех лет со дня рождения общего ребенка имеет право требовать предоставления алиментов в судебном порядке от бывшего супруга, обладающего необходимыми для этого средствами.

Суд, придя к верному выводу о возникновении у ответчика, не представившего в соответствии со ст. 56 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации доказательств отсутствия у него необходимых средств для выплаты алиментов, обязанности по содержанию истца, определил размер алиментов без соблюдения норм материального права.

Пункт 1 ст. 90 Семейного кодекса Российской Федерации, устанавливающий основания возникновения права требовать предоставления алиментов от бывшего супруга в судебном порядке, и ст. 91 данного Кодекса, закрепляющая правило определения размера таких алиментов, конкретизируют закрепленный в п. 1 ст. 1 указанного Кодекса принцип построения семейных отношений на основе взаимопомощи и ответственности перед семьей всех ее членов. В силу названных норм размер алиментов, взыскиваемых на бывшего супруга в судебном порядке, определяется в твердой денежной сумме, подлежащей уплате ежемесячно.

Суд не имел правовых оснований для определения суммы алиментов на истца в ином порядке, чем это предусмотрено вышеизложенными положениями закона.

Согласно п. 24 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 19 июня 2012 года № 13 «О применении судами норм гражданского процессуального законодательства, регламентирующих производство в суде апелляционной инстанции» под интересами законности с учетом положений ст. 2 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации следует понимать необходимость проверки правильности применения судом первой инстанции норм материального и процессуального права в целях защиты нарушенных или оспариваемых прав, свобод и законных интересов участников гражданских, трудовых (служебных) и иных правоотношений, а также в целях защиты семьи, материнства, отцовства, детства; социальной защиты; обеспечения права на жилище; охраны здоровья; обеспечения права на благоприятную окружающую среду; защиты права на образование и других прав и свобод человека и гражданина; в целях защиты прав и законных интересов неопределенного круга лиц и публичных интересов и в иных случаях необходимости охраны правопорядка.

Судебная коллегия признала решение суда подлежащим изменению в силу п. 4 ч. 1 ст. 330 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в связи с необходимостью исправления в интересах законности ошибки, допущенной судом.

Судебная коллегия взыскала с ответчика в пользу истца ежемесячно до достижения ребенком возраста трех лет алименты в твердой денежной сумме в размере 1/2 доли прожиточного минимума, установленного Правительством Свердловской области для трудоспособного населения на соответствующий квартал, начиная с 08 апреля 2013 года, что на день вынесения настоящего решения составляет 4 095 рублей 50 копеек (8 191 рубль : 2), с последующей индексацией в установленном законом порядке.

Судебная коллегия по уголовным делам

Свердловского областного суда

Судебная коллегия по гражданским делам

Свердловского областного суда

Отдел кодификации, систематизации

и обобщения судебной практики

Свердловского областного суда