Собеседник - председатель коллегии по уголовным делам Свердловского областного суда Вячеслав Николаевич КУРЧЕНКО.
– Что именно на юридическом языке называется незаконным привлечением к уголовной ответственности?
– Если гражданин был оправдан районным, областным судом, либо иными судебными инстанциями – ему был причинен вред в результате уголовного преследования. Этот вред, в том числе моральный, подлежит в обязательном порядке компенсации. И возмещается государством в независимости от вины органа дознания, следователя, прокурора, суда. А если есть вина конкретного следователя или судьи, то есть какой-то злой умысел на привлечение человека к уголовной ответственности, то для этого должностного лица наступают уголовно-правовые последствия. Следователь или прокурор сам может оказаться на скамье подсудимых. Этот случай предусматривает статья 305 Уголовного кодекса Российской Федерации: «вынесение заведомо неправосудных приговора, решения или иного судебного акта». В этом отличие. Если есть какие-то преднамеренные действия должностных лиц для привлечения гражданина к уголовной ответственности, это уже образует состав преступления в действиях должностных лиц, все остальные их действия, в том числе носящие оценочный характер – не влекут для них уголовной ответственности. Хотя тот и другой случай будет считаться незаконным, необоснованным привлечением гражданина к уголовной ответственности. В том и в другом случае человек в равной степени имеет право на реабилитацию.
– Под незаконным привлечением к уголовной ответственности подразумевается не только обвинительный приговор суда невиновному, но и стадия следствия?
– Да. Есть такое понятие «акт о реабилитации». Для того, чтобы был компенсирован вред, необходимо какое-то решение. Если следователь на стадии расследования приходит к выводу о том, что человек уже месяц-два находится под стражей, а в его действиях нет состава преступления, доказательств его вины нет, то следователь должен вынести постановление о прекращении уголовного дела либо уголовного преследования в отношении конкретного гражданина. Это постановление и является основанием, актом о реабилитации гражданина.
– И считается, что эти два месяца он незаконно привлекался к уголовному преследованию?
–Да. Незаконно привлекался к уголовному преследованию и имеет право на реабилитацию. Если дело все-таки доходит до суда, и суд постановляет приговор оправдательный, то этот приговор также является актом о реабилитации этого гражданина. Если областной суд кассационной, надзорной инстанции вмешивается в обвинительный приговор, отменяет его, прекращает производство по делу – это решение также будет актом о реабилитации. То есть основанием для того, чтобы человек предъявил соответствующие претензии о восстановлении нарушенных прав. Правда, есть разные основания, когда могут прекратить уголовное преследование. Когда истекли сроки давности или применяется акт об амнистии – это не реабилитирующие основания. Ведь состав преступления усматривается, просто человек освобождается от ответственности. Эти вещи нужно четко разграничивать.
Правовые основания для реабилитации возникают из Конституции – в статье 53 прописывается эта норма. В уголовном кодексе есть глава под названием «Реабилитация» – что понимается под этим, какие конкретно права есть у человека, в каких процедурах они восстанавливаются. К примеру, вопрос о компенсации заработной платы, которую гражданин мог бы получить, если бы работал в период уголовного преследования, рассматривает тот же суд, что выносил акт о реабилитации, в порядке исполнения судебного постановления. Вопрос компенсации морального вреда рассматривается в иной процедуре – в порядке гражданского судопроизводства. То есть реабилитация в общем плане рассматривается в порядке уголовного судопроизводства, а моральный вред – только в гражданском судопроизводстве.
Пострадавший имеет право на реабилитацию трудовых, имущественных прав. Если у него было какое-то имущество – необходимо его вернуть. Если это имущество утрачено – необходима денежная компенсация. Если он где-то работал – то он будет обращаться в суд с заявлением о восстановлении его на прежнем месте работы.
К нам обращаются граждане. И мы взыскивали ту же утрату заработной платы. Но здесь необходимо предъявлять соответствующие документы. По месту прежней работы – соответствующий документ о среднем заработке гражданина. Сложней будет, если гражданин не работал – взыскать среднюю заработную плату не получится. Тем не менее, этот гражданин имеет право на компенсацию морального вреда. Может возникнуть вопрос, какие это суммы. Очень разные. Суд учитывает много факторов, обстоятельств. Это может быть и 100, и 200, и 300, 500 тысяч рублей.
– Но из практики вы знаете, что эти суммы укладываются в диапазон от 100 до 500 тысяч?
– Примерно да. В зависимости от длительности периода, в течение которого человек необоснованно привлекался к уголовной ответственности, находился в местах лишения свободы.
– А от чего еще, кроме времени, зависит сумма?
– Зависит от тех доводов, аргументов, которые сам гражданин приводит – чем именно ему были причинены моральные страдания, в зависимости от конкретной ситуации. Хотя сам факт нахождения под стражей свидетельствует о страданиях. А четких критериев подсчета суммы нет. Вопрос, как установить степень причиненного морального вреда, очень субъективный, оценочный, один из самых сложных в реабилитации. Как, кстати, и в других случаях, когда причиняется вред потерпевшему.
– Как вам кажется, нужно прописывать в законе какие-то критерии определения этих сумм, соотношения с жизненными обстоятельствами?
– А это невозможно. Это та категория, которую невозможно четко обозначить. Для суда, конечно, было бы гораздо легче, что есть какая-то точка отсчета, определенные суммы. Но могут быть такие обстоятельства, в которых нужно выходить за пределы общих размеров. Законодатель поступает мудро, оставляя этот вопрос в компетенции правоприменителя, чтобы решить вопрос с учетом всех обстоятельств. В законе все предусмотреть невозможно.
К примеру, бывают ситуации, когда человек сам себя оговаривает на стадии следствия, в суде, но это вовсе не означает, что судья должен автоматически приговор вынести, в деле надо разбираться. У нас реабилитация не исключается даже при самооговоре. Тем не менее, разные будут основания для компенсации морального вреда, где в одной ситуации человек сам себя оговорил в совершении преступления, и это послужило основой приговора, и в другой ситуации, где показания были «выбиты»... Речь будет идти о другой сумме. Здесь как раз и есть проблема судейского усмотрения, чтобы эти размеры определить.
– Учитываются жизненные обстоятельства пострадавшего, когда, например, в то время, как он год просидел в СИЗО, у него вся жизнь порушилась, друзья отвернулись, семья распалась?..
– Безусловно. Это один из факторов.
И кроме того, в законе есть понятие частичной реабилитации. Осудили, допустим, человека по двум-трем составам преступлений. По двум его реабилитировали, а по какому-то составу приговор оставили без изменения. В этом смысле человек тоже имеет право на реабилитацию. Учитывается, по каким преступлениям человек был оправдан, а по каким отбывает наказание, и какое. Допустим, за оскорбление он отбывает наказание, а за убийство его оправдали. Это тоже очевидно будет учитываться при компенсации морального вреда.
Стоит помнить об основаниях реабилитации: нет события преступления, нет состава преступления в действиях гражданина и не доказана его причастность к совершению преступления. Раньше это называли «оставлен в подозрении», сейчас нет такого понятия в Уголовно-процессуальном кодексе, есть только понятие «лицо, не причастное к преступлению». То есть доказательства вины, может быть, и есть, но для вынесения обвинительного приговора их недостаточно. Тем не менее, если приговор отменяется, гражданин все равно признается незаконно осужденным. И тоже имеет право на реабилитацию. Это основание чаще всего встречается: недостаточность доказательств для обвинительного приговора. У нас в Конституции есть положение: если есть какие-то доказательства, но их недостаточно, все сомнения толкуются в пользу подсудимого. Мы исходим из этого принципа и смотрим, чтобы доказательств было достаточно.
– Вот вынесли оправдательный приговор, в нем прописано, что человек имеет право на реабилитацию. Дальше что происходит? Человек сам идет и пишет заявление – я потерял то-то, мне нужно то-то?
– Существует понятие – срок исковой давности. Когда гражданин получает на руки судебный акт, в нем должно быть указание о реабилитации, если такого указания нет, можно обратиться в вышестоящий суд – областной – и вынести дополнительное постановление со ссылкой о реабилитации. С момента вынесения судебного акта о реабилитации у гражданина есть три года, в течение которых он имеет право обратиться к государству о компенсации имущественного и морального вреда. Через три года в таком иске будет отказано. От гражданина требуется заявление. Причем, надо обращаться в тот суд, который вынес решение о реабилитации.
– К заявлению нужно приложить акт о реабилитации?
– Да, обязательно. И документы, подтверждающие, что изымалось такое-то имущество, описи имущества или акт о конфискации. Если утрата заработной платы – то справка с места работы за весь тот период, когда была утрачена заработная плата. Учитывается и инфляция – соответствующие доплаты будут.
– Все деньги компенсируются из государственной казны?
– Да. В этом случае ответчиком возмещения вреда является государство Российской Федерации, в соответствии со статьей 1070 Гражданского кодекса.
– А если установили, что это заведомо неправосудный приговор и виноват конкретный судья, то с него не будет спрос?
– Это называется регрессный порядок. Отвечать все равно будет государство. А затем, если вина судьи (следователя) будет установлена, то государство уже в порядке регресса с конкретного должностного лица взыщет деньги. Государство отвечает вне зависимости от вины должностных лиц. А вообще для реабилитации вины должностного лица не требуется доказывать – раз осудили необоснованно от имени государства, значит государство должно ответить. Пока такая процедура, других в законе нет. Хотя вопрос материальной ответственности должностных лиц за свои неосторожные действия обсуждается. В других странах подобные законодательные нормы есть. Это может быть и у нас. Но только по судебному решению. Какова степень ошибки того же следователя, судьи – это будут решать коллеги вышестоящего суда и определять, насколько он допустил промашку, насколько она серьезная и какова должна быть материальная ответственность.
Но это очень сложно – определить, есть тут халатность или это внутреннее убеждение следователя, судьи, уверенного, что собранных доказательств достаточно. А суд вышестоящий посчитал, что этих доказательств маловато. Такая ситуация говорит об уровне профессионализма конкретного судьи. Если у него один приговор отменили, второй, третий, рано или поздно это учтется при его аттестации – либо ему будет присваиваться классный чин, звание, либо он останется на прежнем уровне, либо его вообще лишат работы. Поэтому ошибки должностного лица не проходят для него бесследно. Для этого аттестация и проводится, чтобы посмотреть, человек работает над собой либо не работает, пригоден он профессионально, либо его до этой работы больше допускать нельзя. Так же у следователей и прокурорских работников. А то может сложиться ощущение безнаказанности – мол, прокуроры, следователи, судьи что хотят, то вытворяют – ничего подобного. Ни один из этих фактов не остается без внимания. Иногда такие случаи становятся предметом обсуждения Президиума областного суда.
Но важно не переборщить, принимая за халатность все ошибки. Иначе получается, что судья будет решать свои вопросы с оглядкой – а как бы чего не вышло. Ведь наша самая главная задача, она прописана в УПК, чтобы ни один виновный не был бы оправдан и ни один невиновный не был бы осужден необоснованно. Такая задача стоит и перед судьями-профессионалами, и перед судом присяжных.
Есть дела очень оценочные, когда потерпевшая по делу о половом преступлении категорично настаивает, что перед ней на скамье подсудимых находится именно тот человек, который совершил преступление. Здесь от судьи требуется как раз тот профессионализм, та мудрость, для того чтобы решить: тех показаний потерпевшей достаточно для вынесения приговора обвинительного или их нужно подтверждать иными доказательствами. Поскольку может произойти ошибка – даже сама потерпевшая может заблуждаться, спутав людей, очень похожих внешне. Бывает, выносят приговор человеку на основании уверенности потерпевшей, а он оказывается невиновным. Проходит какое-то время – задерживают человека, похожего на осужденного, находят доказательства.
– Когда такие ситуации сложные и неоднозначные, получается, что судебные ошибки неизбежны? В норме какой-то процент ошибок?
– Их не должно быть. Не зря требуется для работы судьей 5 лет другой юридической работы – адвокатом, следователем, прокурором и так далее, для того, чтобы был определенный опыт, чтобы этих ошибок избежать. Но, к сожалению, они есть.
– А когда уголовная ответственность возникает – как эта заведомость выясняется, в каком порядке и куда надо обращаться, чтобы ее доказать?
– Это из фальсификации доказательств видно. Допустим, на стадии следствия составлен протокол допроса – а человек таких показаний не давал. Или составлен протокол, а такого свидетеля нет в помине.
– А кто может это увидеть и доказать?
– Это любой может увидеть. Адвокат, сам подсудимый, осужденный. Могут быть сфальсифицированные доказательства, заведомо ложный донос. Есть понятие допустимые и недопустимые доказательства. И чтобы отсечь вопросы о фальсификации, мы обращаем внимание на форму получения доказательств. Все доказательства должны быть получены в установленной процедуре. Если форма нарушена, то эти доказательства из дела должны исключаться и не могут быть положены в обоснование обвинения. Скажем, если свидетель был допрошен в ночное время, после 22 часов – следователь обязан привести мотивы, почему он допрашивал в такое время, чем это вызвано. Каждый шаг должен быть обоснован. Или допросили подростка, который подозревается в совершении преступления, без законного представителя, а он обязан быть. Этот протокол допроса является недопустимым доказательством. Но такие действия могут быть и не фальсификацией, а уровнем профессионализма.
– А если судья заведомо неправосудный приговор выносит, и пострадавший видит нарушения, каковы его действия могут быть, чтобы проверить заведомость?
– Здесь у нас есть целая глава в Уголовном кодексе, которая посвящена вновь открывшимся обстоятельствам. В ней предусмотрено, что если свидетель, потерпевший давал заведомо ложные показания на стадии следствия, в суде, и позже выяснились эти обстоятельства, то гражданин обращается в прокуратуру, которая возбуждает уголовное дело по вновь открывшимся обстоятельствам, проводится расследование, и если эти обстоятельства находят подтверждение, то это как раз одно из оснований для отмены предыдущего обвинительного приговора. Соответствующее заключение прокурора Свердловской области вносят в Президиум Свердловского областного суда.
– А с просьбой проверить действия следователя может обратиться человек в прокуратуру?
–– Действия следователя оспариваются в судебном порядке (статья 125 Уголовно-процессуального кодекса). Половина дел, которые мы рассматриваем – это жалобы на действия следователя, когда обвиняемый считает, что следователь сделал что-то неправильно. Оспаривать могут только те лица, интересы которых затрагиваются решением следователя. Но эта процедура возможна, когда дело не дошло еще до суда. Когда дело поступает в суд, на этой стадии действия следователя оспорены быть не могут, а надо уже выяснять в суде, доказана вина, либо не доказана. У нас много в Уголовно-процессуальном кодексе таких институтов, когда можно защитить свои законные права и интересы. И люди пользуются этим – практически каждый шаг следователя обжалуют.
– И каковы результаты?
– В большинстве случаев действия следователя признаются правомерными. Иногда бывает, что суды отменяют постановления органов следствия, предлагают проверить какие-то обстоятельства. Повальных отмен нет. Но это реальная возможность – пока время еще не ушло, на стадии следствия, проверить доводы, аргументы.
– На вашей памяти есть случаи, когда все-таки наказывали в уголовном порядке судью или следователя за незаконное, заведомое привлечение к уголовной ответственности?
– Можно привести пример – привлекали бывшего судью Тагилстроевского районного суда Нижнего Тагила, когда было вынесено заведомо неправосудное решение по гражданскому делу. Это решение послужило основанием для захвата рынка «Оборонснабсбыт». Квалификационная коллегия дала согласие на возбуждение уголовного дела по части 2 статьи 305 Уголовного кодекса. Дело рассматривал областной суд. Судья был привлечен к ответственности и осужден к четырем годам лишения свободы в колонии, где сейчас отбывает наказание. И по другим ситуациям квалификационная коллегия давала согласие на возбуждение уголовного дела, но это связано также с гражданскими делами, решения по которым были вынесены заведомо неправосудно. По уголовным делам таких ситуаций, к счастью, не было. Не помню по своей практике, чтобы и следователи привлекались. По другим составам преступлений – да, а за заведомое привлечение к уголовной ответственности – нет. Привлекают сотрудников милиции за превышение власти, за рукоприкладство, истязания (все то, что не входит в полномочия) – по 286 статье Уголовного кодекса.
– Можно вернуться к реабилитации? Хотелось бы подробнее узнать про имущественный вред. Бывают же более сложные ситуации, чем изъятие имущества во время следствия. А например, человек брал квартиру в ипотеку. Просидел год в СИЗО. За это время, естественно, не платил взносы. Выходит из СИЗО, его оправдывают. И тут ему банк предъявляет и счет огромный, и пени, и штрафы за просрочку, и, допустим, с поручителей взыскал какие-то деньги, и какое-то имущество изъял в счет долга… Как разрешить эту ситуацию?
– Здесь в законе предусмотрен принцип полного возмещения вреда. В том числе в статье 15 Гражданского кодекса есть понятие «убытки»: все те убытки, которые гражданину причинены, в том числе штрафы, которые банк накладывал из-за того, что подследственный не мог погасить своевременно ипотеку, это все будет входить в стоимость причиненного вреда, и эта сумма взыскивается по решению суда. Самое главное требование – все убытки должны быть подтверждены документально, либо показаниями свидетелей.
– А если уже поручитель заплатил что-то за этого человека, он тоже может в свою очередь обратиться в суд?
– Да, конечно. И за возмещением расходов, связанных с услугами адвоката. Действует принцип полного возмещения вреда.
– А восстановление на работе – это тоже предусмотрено в реабилитации?
– Да. Человек обращается с заявлением о восстановлении его на работе. Суд будет выяснять, вакантно ли сейчас место, которое занимал человек, или его можно устроить на другую работу в этом же предприятии. Бывает, конечно, что вакансий нет или вовсе предприятие ликвидировалось…
– Но если вакансия есть, суд обязан восстановить на работе?
– Конечно. Другой вопрос, захочет ли сам гражданин прийти и работать на прежнем месте работы.
– Или если человека во время нахождения в СИЗО лишили родительских прав – тоже обязаны их восстановить?
– Да. Есть у нас права имущественные и немущественные. Их восстановление тоже в законе прописано. Иначе было бы несправедливо.
– А как быть с не менее важным вредом – подмоченной деловой репутацией? Когда все газеты написали о том, что это преступник, еще во время следствия…
– Если средства массовой информации давали такие сообщения, то в случае оправдания человека они обязаны дать информацию другого рода о том, что человек реабилитирован.
– Они автоматически становятся обязанными опубликовать опровержение или человеку самому приходится обращаться в СМИ?
– Ну у нас автоматически никто не публикует. Приходится самому. Благо, если человек обратился в СМИ, показал акт о реабилитации и газета добровольно опубликовала опровергающую информацию. Если же будут отказываться – путь через суд. В одном заявлении можно указать список всех СМИ, которые распространяли неверную информацию.
Еще в законе у нас указано, что приносит извинение от имени государства прокурор. В какой форме, в законе не указано – может быть, приглашает в кабинет. Такие извинения могут быть и через прессу, где можно объявить, что такой-то человек был необоснованно привлечен к уголовной ответственности и впоследствии реабилитирован. Тогда самому гражданину не нужно будет обращаться в СМИ с просьбой.
– Как вы думаете, что чаще всего ведет к таким ошибкам, как осуждение невиновных?
– Оценка доказательств. Когда доказательства и их перечень не настолько и велик, когда органы следствия предъявляют не прямые, а косвенные доказательства. Ведь редко когда преступления совершаются при очевидцах. И таких дел большинство. Именно по косвенным доказательствам очень не просто принять решение. Но самая главная оценка находит свое отражение в голове конкретного следователя и судьи – он должен дать оценку этим доказательствам. Если это профессионал высокого уровня, он как раз такой ошибки никогда не допустит.
Иногда бывает, ошибаются и профессионалы высокого уровня, но это сложнейшие дела. Судья здесь поступает в соответствии со своим внутренним убеждением и совестью. Он убежден, что есть перечень совокупных доказательств, что вина этого человека доказана, и его здесь упрекать нельзя. Поэтому закон и не позволяет привлекать судью к уголовной ответственности за ошибки. Не зря для судьи легче, когда подсудимый обратился с просьбой рассмотреть его дело с помощью присяжных – вот они пусть принимают решение от имени государства, этот грех, что называется, берут на себя. И потом над ними судьи уже нет, только Бог один остается, который будет знать, совершил преступление этот человек или нет. Иногда сейчас просят рассматривать одно дело с помощью трех судей-профессионалов, когда одна голова хорошо, а три лучше. Некоторые дела по тяжким и особо тяжким преступлениям у нас рассматриваются именно так.
Более того, могу сказать, что сейчас у нас обсуждается вопрос о необходимости введения апелляции. На всех уровнях. Сейчас только районные суды выступают апелляторами после мировых. После районного суда тоже должна быть апелляция. В апелляции должно быть трое судей, которые будут проверять приговор того же районного суда, как суд первой инстанции, то есть доказательства снова исследовать, сопоставлять. Это делается до кассации. Делается для того, чтобы устранить все судебные ошибки. К сожалению, эта система у нас построена в арбитражных судах, но ее нет в судах общей юрисдикции. Это пробел, это изъян. Везде в мире существует апелляция, а у нас в России какая-то усеченная апелляция, это неправильно.
– Так это ж весь судебный процесс еще больше затянется?
– Нет. Как только суд рассмотрел дело, оно сразу же идет в апелляцию. И если подсудимый не согласен с предыдущим разбирательством, он снова будет оспаривать, в суд будут вызываться свидетели – живые – в отличие от кассации, куда никого вызвать невозможно и факты проверяют только по материалам дела. А апелляция – это живой суд, который допрашивает живого человека и смотрит, вина доказана либо не доказана. Большое отличие кассации от апелляции, это абсолютно разные судебные системы. Я думаю, рано или поздно, лет через пять-десять (пока проблема в финансах, скорее всего) нас жизнь заставит и мы придем к суду апелляционному. В том числе, чтобы избежать судебных ошибок. Хотя конечно, никто не гарантирует, что будет апелляция и ошибок не будет, но это один из элементов. Плюс немножко быстрее система будет работать.
Антонина ЗЕМЛЯНОВА,
пресс-служба Свердловского областного суда
| Материалы с официального сайта Свердловского областного суда |